JК
Господин Малоссен :: Пеннак Даниэль
Страница: 86 из 530Клеман из кожи вон лезет, чтобы достать ей все необходимое для работы. Вздумал купить ей новый фотоаппарат, последнюю модель. Что любовь делает!
– Кофе?
Бенжамен потянулся к стенному шкафу, который был им вместо кухни. От непрерывной любви глаза у него ввалились, волосы встали дыбом; тоненький шрам ниточкой очерчивал его скальп. Сюзанна даже растрогалась: Большой Джон – просверленная голова.
– Охотно.
– По-турецки?
– По-турецки.
– Какой сегодня день?
Сюзанна уточнила, какой был день и который час. Пока Малоссен нагревал воду с сахаром, она объяснила свое вторжение.
– Пора подобрать зрителей для единственного сеанса нашего старого Иова. Я решила подождать недельку. И как раз сейчас все испорченные современным кино убрались из Парижа, разъехались по курортам: в Сен-Тропе, Люберон, Бель-Иль, Кадакес, в Сен-Поль-де-Ванс… Осталась чистая публика.
Пока Сюзанна разворачивала свою концепцию кинематографической чистоты, коричневая пенка трижды успела облизать края узкого горлышка турки. Насколько мог судить Малоссен из глубины стенного шкафа, речь шла о беззаветной любви к кино как таковому, которую не ослепляет мощный свет юпитеров, не прельщают выгодные браки, а вдохновляет только стиль.
– Стиль – это их гордость.
Малоссен снова появился, на этот раз в шлепанцах и легком халате без рукавов, держа в одной руке поднос, а в другой китайский пеньюар, который, вспорхнув, опустился на плечи Жюли.
– Кофе.
– Кофе?
Бенжамен потянулся к стенному шкафу, который был им вместо кухни. От непрерывной любви глаза у него ввалились, волосы встали дыбом; тоненький шрам ниточкой очерчивал его скальп. Сюзанна даже растрогалась: Большой Джон – просверленная голова.
– Охотно.
– По-турецки?
– По-турецки.
– Какой сегодня день?
Сюзанна уточнила, какой был день и который час. Пока Малоссен нагревал воду с сахаром, она объяснила свое вторжение.
– Пора подобрать зрителей для единственного сеанса нашего старого Иова. Я решила подождать недельку. И как раз сейчас все испорченные современным кино убрались из Парижа, разъехались по курортам: в Сен-Тропе, Люберон, Бель-Иль, Кадакес, в Сен-Поль-де-Ванс… Осталась чистая публика.
Пока Сюзанна разворачивала свою концепцию кинематографической чистоты, коричневая пенка трижды успела облизать края узкого горлышка турки. Насколько мог судить Малоссен из глубины стенного шкафа, речь шла о беззаветной любви к кино как таковому, которую не ослепляет мощный свет юпитеров, не прельщают выгодные браки, а вдохновляет только стиль.
– Стиль – это их гордость.
Малоссен снова появился, на этот раз в шлепанцах и легком халате без рукавов, держа в одной руке поднос, а в другой китайский пеньюар, который, вспорхнув, опустился на плечи Жюли.
– Кофе.