JК
Белый Волк :: Геммел Дэвид
Страница: 51 из 95Тантрия будто бы каждый раз побеждает, а война между тем подходит все ближе. «Как же так, — спросил однажды Рабалин старого Лаби, — мы, победители, отходим назад, а побежденный враг наступает?»
«Побольше читай, Рабалин, — ответил учитель. — Я особенно рекомендую тебе исторические труды Аппалануса. „Правда о войне подобна непорочной деве, — пишет он, — чью добродетель следует всячески оберегать, ограждая ее стенами лжи“. Тебе это о чем-нибудь говорит?»
Рабалин кивнул с умным видом, хотя иичегошеньки не понял из слов старика.
От очага пахло дымом. Надо бы взять у Баринащетки и прочистить трубу. Рабалин повыше натянул одеяло и снова постарался уснуть.
Мысли о Тодхе по-прежнему мешали ему. Может, стоило бы дать Тодхе с его шайкой побить себя — на том бы все и кончилось. Пожалуй, он только напортил, напав на них с железным прутом. Теперь его, чего доброго, и в тюрьму посадить могут. Испуганный этой новой мыслью, Рабалин сел, открыл глаза, и их сразу защипало. Дым был повсюду. Он слез с постели и открыл дверь. Густой маслянистый дым стоял и в горнице, а за окошком виднелось пламя.
Кашляя и задыхаясь, Рабалин пробежал через горницу, распахнул дверь в спальню тети Аталы. Огонь охватил оконную раму и ревел наверху, пожирая соломенную крышу. Рабалин потряс тетю за плечо.
— Вставай! Горим! — Колени у него подгибались, дым забивал легкие. Схватив стул, он грохнул по горящей ставне, но она не уступила.
«Побольше читай, Рабалин, — ответил учитель. — Я особенно рекомендую тебе исторические труды Аппалануса. „Правда о войне подобна непорочной деве, — пишет он, — чью добродетель следует всячески оберегать, ограждая ее стенами лжи“. Тебе это о чем-нибудь говорит?»
Рабалин кивнул с умным видом, хотя иичегошеньки не понял из слов старика.
От очага пахло дымом. Надо бы взять у Баринащетки и прочистить трубу. Рабалин повыше натянул одеяло и снова постарался уснуть.
Мысли о Тодхе по-прежнему мешали ему. Может, стоило бы дать Тодхе с его шайкой побить себя — на том бы все и кончилось. Пожалуй, он только напортил, напав на них с железным прутом. Теперь его, чего доброго, и в тюрьму посадить могут. Испуганный этой новой мыслью, Рабалин сел, открыл глаза, и их сразу защипало. Дым был повсюду. Он слез с постели и открыл дверь. Густой маслянистый дым стоял и в горнице, а за окошком виднелось пламя.
Кашляя и задыхаясь, Рабалин пробежал через горницу, распахнул дверь в спальню тети Аталы. Огонь охватил оконную раму и ревел наверху, пожирая соломенную крышу. Рабалин потряс тетю за плечо.
— Вставай! Горим! — Колени у него подгибались, дым забивал легкие. Схватив стул, он грохнул по горящей ставне, но она не уступила.