Белый ящер   ::   Вежинов Павел

Официант поспешил подойти к столику с английским флажком, который Кавендиш нетерпеливо задвинул в угол. Заказали закуску и водку. Ждать пришлось недолго. Кавендиш тут же ухватился за рюмку.

— За ваше здоровье, молодые люди! Один мой ученый друг вполне серьезно утверждал, что вы не знаете отчуждения именно потому, что у вас есть водка.

— Это импортная, господин Кавендиш.

— Э, все равно, все равно… А вы, господин Алексиев?

— Извините, я не пью.

— Почему?

Несси поколебался, потом неохотно сказал:

— Не знаю, сэр, мне кажется, это деформирует разум.

— А вам не кажется, что деформированный разум порой рождает очень интересные идеи? И весьма причудливые образы?

— Зачем она нужна, эта причудливость? Им достаточно быть истинными.

— Все великие истины странны, молодой человек. И необъяснимы. Чтобы не сказать, сверхъестественны, каковыми они, разумеется, не являются. Что такое, например, земное притяжение? Или время? Можно ли их постичь разумом? А что такое воображение? Да есть ли вообще что-нибудь более невероятное и загадочное, чем человеческое воображение?

— Но разве воображение не есть комбинаторная способность человеческого разума?

— В этом и заключается одна из серьезнейших загадок природы, — сказал Кавендиш, потирая руки. — Вы никогда не задумывались над тем, почему самое живое и интенсивное воображение свойственно именно молодым людям? Чем старше человек, тем реже он им пользуется, тем меньше мечтает.