JК
Берегись вурдалака :: Абаринова-Кожухова Елизавета
Страница: 10 из 215– Ну, теперь он у меня получит, артист недоделанный!
Анна Сергеевна выключила магнитофон и глянула на часы – они показывали без десяти шесть. Ложиться уже не имело смысла, и Анна Сергеевна, накинув халат поверх темного ночного белья, поплелась на кухню готовить завтрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГРОБ ДЛЯ ОЛИГАРХА
– …так покойся же, боярин Василий, с миром, – вещал дворецкий. И со слезами завершил: – И суждено душе нетленной В веках скитаться по Вселенной.
(Очевидно, сочиняя погребальное напутствие, Грендель все-таки не удержался от того, чтобы вставить туда парочку своих гениальных строчек).
Промокнувши глаза платочком, дворецкий отошел в сторону, а его место занял квартет плакальщиц-кикимор, Кузькиных знакомых. Обступив гроб, они жалостно заголосили:
– Ох ты батюшка боярин свет-Васильюшка,
На кого ж ты нас покинул, горемычныих,
В путь далекий ты собраисся,
Во неродную землю-матушку,
Во землю-матушку во болотную…
(Елизавета Абаринова-Кожухова, "Дверь в преисподнюю")
Таких похорон городское кладбище не видало давно. А может быть, и вовсе никогда. Площадка перед входом была вся уставлена автомобилями, среди которых преобладали "Мерседесы", "Вольвы" и "БМВ", из чего можно было определить социальный статус пришедших проводить покойного в последний путь: крупный бизнес, крупное чиновничество и крупный криминал. На фоне иномарок весьма сиротливо смотрелись старенький синий "Москвич" и не менее пожилая "Волга" кофейного цвета, служебная автомашина мэра.
Анна Сергеевна выключила магнитофон и глянула на часы – они показывали без десяти шесть. Ложиться уже не имело смысла, и Анна Сергеевна, накинув халат поверх темного ночного белья, поплелась на кухню готовить завтрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГРОБ ДЛЯ ОЛИГАРХА
– …так покойся же, боярин Василий, с миром, – вещал дворецкий. И со слезами завершил: – И суждено душе нетленной В веках скитаться по Вселенной.
(Очевидно, сочиняя погребальное напутствие, Грендель все-таки не удержался от того, чтобы вставить туда парочку своих гениальных строчек).
Промокнувши глаза платочком, дворецкий отошел в сторону, а его место занял квартет плакальщиц-кикимор, Кузькиных знакомых. Обступив гроб, они жалостно заголосили:
– Ох ты батюшка боярин свет-Васильюшка,
На кого ж ты нас покинул, горемычныих,
В путь далекий ты собраисся,
Во неродную землю-матушку,
Во землю-матушку во болотную…
(Елизавета Абаринова-Кожухова, "Дверь в преисподнюю")
Таких похорон городское кладбище не видало давно. А может быть, и вовсе никогда. Площадка перед входом была вся уставлена автомобилями, среди которых преобладали "Мерседесы", "Вольвы" и "БМВ", из чего можно было определить социальный статус пришедших проводить покойного в последний путь: крупный бизнес, крупное чиновничество и крупный криминал. На фоне иномарок весьма сиротливо смотрелись старенький синий "Москвич" и не менее пожилая "Волга" кофейного цвета, служебная автомашина мэра.