JК
Бес шума и пыли :: Мякшин Антон
Страница: 37 из 365Полный чугунок лягушек слопал и еще попросил. Культура — одно слово! Культурным завсегда мое уважение… А вы с чем кушать изволите? С болотной тиной, али вишневым сиропом полить?
— Да всё равно. Я в еде неприхотлив.* * *После обеда, на протяжении которого Гаврила, судя по доносившимся снаружи звукам, пытался угомонить желудочные спазмы, я вздремнул. Заманиха убирала со стола. Несмотря на заявленную тягу к культуре, мыть посуду она доверила здоровенному черному коту, который с превеликим удовольствием слизал остатки пищи с тарелок. А чугунок бабка выставила на подоконник, высунула из открытого окна крючковатый нос и немелодично запиликала:
— Цып-цып-цып-цып…
Уснул я под скрежет слетевшихся на зов черных ворон.
* * *
…Пылающий в бронзовых чашах пунш приятно согревает изнутри. Пламя потрескивает в камельке.
Я протягиваю копыта поближе к огню, отхлебываю из чаши и говорю сидящему рядом Филимону:
— Подкинь еще парочку.
Филимон, не открывая глаз, согласно кивает, но и не думает шевелиться. Он обмяк в удобном кресле, расположив чашу с пуншем на пузе… До чего здорово отдохнуть после работы!.. Однако огонь в камельке того и гляди погаснет.
— Подкинь, говорю, парочку, — повторяю я. — И вон того, жирненького…
Филимон зевает, потягивается. Капля пунша падает к ножке кресла, вспыхивает синим огоньком и гаснет. Кряхтя, я поднимаюсь с кресла… и тут же опускаюсь обратно. Устал как собака!..
— Да всё равно. Я в еде неприхотлив.* * *После обеда, на протяжении которого Гаврила, судя по доносившимся снаружи звукам, пытался угомонить желудочные спазмы, я вздремнул. Заманиха убирала со стола. Несмотря на заявленную тягу к культуре, мыть посуду она доверила здоровенному черному коту, который с превеликим удовольствием слизал остатки пищи с тарелок. А чугунок бабка выставила на подоконник, высунула из открытого окна крючковатый нос и немелодично запиликала:
— Цып-цып-цып-цып…
Уснул я под скрежет слетевшихся на зов черных ворон.
* * *
…Пылающий в бронзовых чашах пунш приятно согревает изнутри. Пламя потрескивает в камельке.
Я протягиваю копыта поближе к огню, отхлебываю из чаши и говорю сидящему рядом Филимону:
— Подкинь еще парочку.
Филимон, не открывая глаз, согласно кивает, но и не думает шевелиться. Он обмяк в удобном кресле, расположив чашу с пуншем на пузе… До чего здорово отдохнуть после работы!.. Однако огонь в камельке того и гляди погаснет.
— Подкинь, говорю, парочку, — повторяю я. — И вон того, жирненького…
Филимон зевает, потягивается. Капля пунша падает к ножке кресла, вспыхивает синим огоньком и гаснет. Кряхтя, я поднимаюсь с кресла… и тут же опускаюсь обратно. Устал как собака!..