Африканский след   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

И все-таки продолжала верить в его невиновность, в то, что все разъяснится, и ждать… Она возненавидела в тот период собственную бабку, чуть ли не ежедневно выговаривавшую матери злорадным голосом за то, что в свое время та ее не послушалась и вышла замуж за «этого бандита». Однажды Лиля не выдержала и, ворвавшись на кухню, где бабка читала матери очередную нотацию, белая от бешенства, налетела на обалдевшую от неожиданности старуху как коршун, вырвала у нее из рук тарелку, которую та собиралась водрузить на стол, и грохнула ее об пол вместе с супом.

— Еще раз услышу, что ты говоришь гадости о папе, — прошипела Лиля, — придушу… Слышишь? Так и знай!..

Бабка ахнула и заголосила, а девочка выскочила с кухни, изо всех сил хлопнув дверью, и заперлась в своей комнате до самого вечера. Ни к обеду, ни к ужину она тогда не вышла. Когда тьма за окнами сгустилась до чернильно-черной, Лиля включила настольную лампу и пересела из кресла, в котором провела весь день, на свою кровать: сон не шел к ней, хотя время близилось к полуночи.

Из-за соседней стены доносился храп унявшейся и теперь безмятежно дрыхнувшей бабки: мать, видимо, тоже спала, во всяком случае, ничто больше не нарушало глубокую тишину их квартиры. За прошедшие страшные недели слух Лили — так же как и все остальные чувства — обострился, стал чутким, словно у охотничьей собаки.