JК
Битва в космосе :: Тертлдав Гарри
Страница: 331 из 449 — Как ты считаешь? — До сего момента он никогда не задумывался о том, что у сотрудника КГБ могут быть какие-то чувства, что гэбэшник может любить, страдать… Или, как все нормальные люди, приходить после работы домой к жене и детям и, плюхнувшись в кресло, жалобно сообщать супруге о том, какой тяжелый сегодня выдался денек.
Но Ворошилов… Может, он и ОТТУДА, но парень совсем неплохой. И — на этот счет Руставели мог заключить любое пари — действительно любит Катю Захарову. Очень любит.
— Не знаю, — ответил химик после долгого молчания. Он был явно расстроен. Затем кивнул на умолкший передатчик — В любом случае, говорить об этом сейчас слишком поздно.
Ворошилов круто развернулся и ушел в лабораторию, к своим пробиркам, анализам… » И к магнитофону с секретным переключателем», — про себя добавил Руставели.
— Дерьмо! — громко сказал грузин и что есть силы треснул по спинке кресла, но боли не ощутил: оно было обито поролоном. — Дерьмо!
* * *
Стук, стук, стук. Фрэнк опустился на колени, так, чтобы можно было работать геологическим молотком с большей точностью и аккуратностью. На такой мелкозернистый конгломерат он наткнулся впервые и собирал образцы с особым старанием.
Колени мерзли даже в утепленных штанах. Фрэнк вздохнул. Как же его задрал этот чертов холод! Уроженец Лос-Анджелеса, проживший там тридцать пять лет, он не имел опыта жизни в холодильнике. А когда на отборочной комиссии его спросили об отношении к морозному климату, Фрэнк, честными глазами глядя в лицо пожилому профессору, соврал, что на холод ему плевать. Профессора ответ удовлетворил.
Но Ворошилов… Может, он и ОТТУДА, но парень совсем неплохой. И — на этот счет Руставели мог заключить любое пари — действительно любит Катю Захарову. Очень любит.
— Не знаю, — ответил химик после долгого молчания. Он был явно расстроен. Затем кивнул на умолкший передатчик — В любом случае, говорить об этом сейчас слишком поздно.
Ворошилов круто развернулся и ушел в лабораторию, к своим пробиркам, анализам… » И к магнитофону с секретным переключателем», — про себя добавил Руставели.
— Дерьмо! — громко сказал грузин и что есть силы треснул по спинке кресла, но боли не ощутил: оно было обито поролоном. — Дерьмо!
* * *
Стук, стук, стук. Фрэнк опустился на колени, так, чтобы можно было работать геологическим молотком с большей точностью и аккуратностью. На такой мелкозернистый конгломерат он наткнулся впервые и собирал образцы с особым старанием.
Колени мерзли даже в утепленных штанах. Фрэнк вздохнул. Как же его задрал этот чертов холод! Уроженец Лос-Анджелеса, проживший там тридцать пять лет, он не имел опыта жизни в холодильнике. А когда на отборочной комиссии его спросили об отношении к морозному климату, Фрэнк, честными глазами глядя в лицо пожилому профессору, соврал, что на холод ему плевать. Профессора ответ удовлетворил.