JК
Бог сумерек :: Глуховцев Всеволод
Страница: 109 из 271Атот, точно ушам своим не веря, сделал шаг вперед.
— Как? — переспросил он. — Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Кореньков, — ответил Палыч тоже удивленно, — Александр Павлович… А что такое? .
Дед, не отвечая, пристально всматривался в лицо Палыча. И вдруг опустил оружие.
— А ведь и впрямь, — сказал он. — Тот самый и есть.
Часть вторая. ДЫХАНИЕ БЕЗДНЫ
ГЛАВА 1
Аркадий Анатольевич Смолянинов не спал всю ночь. Июньская ночь беглая, стемнело и тут же рассвело, и утро давно уже смотрело в окно особняка… а он не спал. И не хотел спать. Хотел напиться. Напиться хотелось смертельно, вдребезги, но и этого сделать было нельзя.
Он полулежал на диване, в зале у камина. Одну бутылку ирландского виски он все-таки взял, наливал в стакан понемногу и цедил мелкими глотками, сквозь зубы. Ночь пошла, а бутылка опустела менее чем наполовину. От этого он не опьянел, но и не трезвел — так, состояние вялой притупленности. Но и это было не так плохо; по крайней мере в ней, в притупленности, размывался тот страх, который в последние дни прочно поселился в душе — темный, пришедший из неведомых глубин, и от которого теперь не удавалось избавиться, а можно было его только придавить.
Смолянинов пригубил виски, вслушался, как обжигающая струйка скользнула по пищеводу. Он тяжело повел глазами, налитыми кровью, на каминные часы. Без десяти восемь. Скривив губы, он медленно вымолвил отвратительное ругательство.
— Как? — переспросил он. — Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Кореньков, — ответил Палыч тоже удивленно, — Александр Павлович… А что такое? .
Дед, не отвечая, пристально всматривался в лицо Палыча. И вдруг опустил оружие.
— А ведь и впрямь, — сказал он. — Тот самый и есть.
Часть вторая. ДЫХАНИЕ БЕЗДНЫ
ГЛАВА 1
Аркадий Анатольевич Смолянинов не спал всю ночь. Июньская ночь беглая, стемнело и тут же рассвело, и утро давно уже смотрело в окно особняка… а он не спал. И не хотел спать. Хотел напиться. Напиться хотелось смертельно, вдребезги, но и этого сделать было нельзя.
Он полулежал на диване, в зале у камина. Одну бутылку ирландского виски он все-таки взял, наливал в стакан понемногу и цедил мелкими глотками, сквозь зубы. Ночь пошла, а бутылка опустела менее чем наполовину. От этого он не опьянел, но и не трезвел — так, состояние вялой притупленности. Но и это было не так плохо; по крайней мере в ней, в притупленности, размывался тот страх, который в последние дни прочно поселился в душе — темный, пришедший из неведомых глубин, и от которого теперь не удавалось избавиться, а можно было его только придавить.
Смолянинов пригубил виски, вслушался, как обжигающая струйка скользнула по пищеводу. Он тяжело повел глазами, налитыми кровью, на каминные часы. Без десяти восемь. Скривив губы, он медленно вымолвил отвратительное ругательство.