JК
Бог сумерек :: Глуховцев Всеволод
Страница: 59 из 271Саша упрямо твердил, что в своей специальности он разочаровался, что еще не нашел себя, что ему надо разобраться… и всякое такое. Из института его доставали звонками и официальными уведомлениями, на зимнюю сессию он не явился, и там с ума сходили, ничего не понимая. Однокурсники тоже недоуменно разводили руками.
Но все на свете когда-нибудь кончается. Прижилось, перетерлось и это. К тому же не дремал военкомат, и ровно через год после того до Александра добрался осенний призыв. А когда через два года он вернулся домой, много воды уже утекло. Можно сказать, что утекла вся прежняя вода.
Прозрения исчезли, перестала донимать мигрень. Он сумел перехитрить свой рок. Правда, дорогой ценой: теперь придется всю жизнь шифроваться, прятаться, не высовываться. Но это все лучше, чем жить в страхе — в страхе перед смертью, внезапной и безжалостной.
И он стал жить спокойно, не внапряг. Чередой пошли годы, похожие друг на друга, потом побежали. Александр женился, неудачно, прожил два года, развелся и ничуть не горевал. Когда ему стукнуло тридцать, умерла мать. Здесь, разумеется, без горечи не обошлось, но и это прошло, как проходит все. Годы, казалось, побежали еще быстрее.
Конечно, как у всякого нормального мужчины, было у него честолюбие и оно иногда пощипывало. Но он всегда утешал себя тем, что зато избавился от такой беды — тако-о-ой беды! — говорил он про себя. К тому же зарабатывал он очень нехило, со всякими полставками да халтурами — побольше некоторых начальников.
Но все на свете когда-нибудь кончается. Прижилось, перетерлось и это. К тому же не дремал военкомат, и ровно через год после того до Александра добрался осенний призыв. А когда через два года он вернулся домой, много воды уже утекло. Можно сказать, что утекла вся прежняя вода.
Прозрения исчезли, перестала донимать мигрень. Он сумел перехитрить свой рок. Правда, дорогой ценой: теперь придется всю жизнь шифроваться, прятаться, не высовываться. Но это все лучше, чем жить в страхе — в страхе перед смертью, внезапной и безжалостной.
И он стал жить спокойно, не внапряг. Чередой пошли годы, похожие друг на друга, потом побежали. Александр женился, неудачно, прожил два года, развелся и ничуть не горевал. Когда ему стукнуло тридцать, умерла мать. Здесь, разумеется, без горечи не обошлось, но и это прошло, как проходит все. Годы, казалось, побежали еще быстрее.
Конечно, как у всякого нормального мужчины, было у него честолюбие и оно иногда пощипывало. Но он всегда утешал себя тем, что зато избавился от такой беды — тако-о-ой беды! — говорил он про себя. К тому же зарабатывал он очень нехило, со всякими полставками да халтурами — побольше некоторых начальников.