JК
Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ :: Хомяков Петр Михайлович
Страница: 458 из 466Карма для волхвов
Русские города пылали. Треть их была уничтожена. Треть городов и больше трети населения.
Русь перестала быть цивилизованной страной. Перестала быть Гардарикой, страной городов. Русь перестали бояться и уважать степняки.
Белая, вольная цивилизованная страна вступала на путь, который привел ее к роли азиатского урода, к роли деспотии. А ее белый народ к длительному периоду постепенной деградации, а потом, уже почти через тысячу лет, к вымиранию.
Такова была цена принятия христианства. Религии мертвого семитского бога. Религии смерти, унижения и лицемерия.
По рекам плыли сброшенные в воду статуи Перуна.
Мне надо уйти, – думал он. – Надо уйти. Я не могу больше жить. Не могу, не должен.
Нет, не просто уйти. Надо выйти к ним, и погибнуть в бою. И пусть мои раны будут ужасными. Я должен предсмертными мучениями искупить свои ошибки.
Ведь меня предупреждали! Афродита тогда, и потом, отец, перед своим уходом. И мать.
Господи! Творец Вселенной, прости меня! Прости, и дай умереть с честью!
Он вышел из леса. На поляне перед стенами небольшого городка шел бой. Вооруженная топорами и копьями толпа поселян дралась с горсткой дружинников.
Профессиональные, закованные в сталь бойцы методично, как машина вырубали ополченцев.
– Покоритесь! Примите Христа! – заорал воевода.
– Сами покоряйтесь своей распятой дохлятине! – заорали из толпы.
– Руби их! – в ярости приказал воевода.
И бойня возобновилась.
Русские города пылали. Треть их была уничтожена. Треть городов и больше трети населения.
Русь перестала быть цивилизованной страной. Перестала быть Гардарикой, страной городов. Русь перестали бояться и уважать степняки.
Белая, вольная цивилизованная страна вступала на путь, который привел ее к роли азиатского урода, к роли деспотии. А ее белый народ к длительному периоду постепенной деградации, а потом, уже почти через тысячу лет, к вымиранию.
Такова была цена принятия христианства. Религии мертвого семитского бога. Религии смерти, унижения и лицемерия.
По рекам плыли сброшенные в воду статуи Перуна.
Мне надо уйти, – думал он. – Надо уйти. Я не могу больше жить. Не могу, не должен.
Нет, не просто уйти. Надо выйти к ним, и погибнуть в бою. И пусть мои раны будут ужасными. Я должен предсмертными мучениями искупить свои ошибки.
Ведь меня предупреждали! Афродита тогда, и потом, отец, перед своим уходом. И мать.
Господи! Творец Вселенной, прости меня! Прости, и дай умереть с честью!
Он вышел из леса. На поляне перед стенами небольшого городка шел бой. Вооруженная топорами и копьями толпа поселян дралась с горсткой дружинников.
Профессиональные, закованные в сталь бойцы методично, как машина вырубали ополченцев.
– Покоритесь! Примите Христа! – заорал воевода.
– Сами покоряйтесь своей распятой дохлятине! – заорали из толпы.
– Руби их! – в ярости приказал воевода.
И бойня возобновилась.