Боль   ::   Петухов Юрий

Лишь одно его несколько озадачило, пока читал, всплыло вдруг перед глазами будто живое, вот ведь как запомнилось, лицо директора "человека", "фигуры", у которой там, где-то далеко братан обитается якобы. С брезгливыми губками и жирными щеками, с потным подбородком, под которым виделся почему-то не вырез халата и волосато-мокрая грудь, а чистенький воротничок рубашечки, подхваченный галстуком. А где-то за "человеком", но уже более смутно промелькнула разливщица из пивнухи, рыхлая и неопрятная. Привидится же! Бред какой-то! Он мотнул головой, освобождаясь от наваждения - что-то замучали сегодня воспоминания, к чему бы это.

У трамвайных остановок скопилось уже много люда. Почти каждый пританцовывал на месте, охлопывал себя по бокам. Лица были румяные, веселые. А может, это казалось, может быть, такими их делал мороз.

Что же за сила удерживала его? Да и не сила, а так, пустяк нестоящий, плюнуть и топать себе дальше, но нет... Где же она все-таки стояла, вот! вот! казалось, он уже видит следы в снеге - нет, пустое, не угадать и не определить. Что же творит время с памятью! Вот ведь как бывает - для кого-то тут, на этом самом месте была распахнута дверь в иное измерение: в больницу, в психушку, в лагерь, на тот свет, в конце концов. А сейчас и следов нету, будто ничего и не было, будто всегда притопывали, улыбались здесь румянощекие, добротно и тепло одетые люди. Ивану взгрустнулось. Зачеркнуть, к чертовой матери, раз и навсегда, только так! Но ведь было? Конечно, было! И он был. Был не прохожим случайным, который брезгливо отвернется, а через минуту или забудет или проклянет "ублюдков-алкашей" до седьмого колена со всеми отпрысками и родителями.