JК
Буря в летнюю ночь :: Андерсон Пол
Страница: 67 из 288 — Эта ледяная вера не знает ничего теплого; ей не по душе утешающие безобидные обряды, и она принялась их уничтожать; пуритане ненавидят все живое, они запрещают старые обычаи, праздники… простое веселье осуждается как вредная глупость; любовь мужчины и женщины объявлена непристойностью… а феи и Старый Путь названы врагами!
Дженифер нервно вздохнула, сжала кулачки и со слезами в голосе робко произнесла:
— О нет, сир, это не совсем так…
Похоже, ее слов просто никто не услышал. Руперт и Оберон задумались, застыв в неподвижности; Титания переводила сверкающий взгляд с одного на другого; зеленые, пурпурные, синие, рубиновые огоньки плясали в воздухе, освещая испуганные личики эльфов.
Уилл Фарвелл сжал локоть девушки. Пак бочком обошел поляну и подобрался к ним.
Наконец Руперт заговорил, обращаясь к королевской чете:
— Ваши величества не принадлежат к человеческой расе. Так какое же вам дело до богословских учений?
Оберон поплотнее завернулся в прозрачный плащ, похожий на белую паутину, и по поляне вдруг промчался прохладный ветерок. Король заговорил так тихо, что его едва можно было расслышать.
— Вера, которая не терпит любви к Матери-Земле, а смотрит на Землю как на врага, которого можно топтать, насиловать, калечить, вспарывать ему чрево, сдирать с него кожу, а потом хоронить под мостовыми, засыпать шлаком и мусором… вера, которая позволяет железным машинам рыскать среди могил… такая вера принесет гибель всем.
Он опустил голову и долго молчал. Потом заговорил снова.
— И настанет время, когда мы, вместе с чудесами, деревьями и водой, умрем. Уже и теперь копоть и железо сократили наши владения.
Дженифер нервно вздохнула, сжала кулачки и со слезами в голосе робко произнесла:
— О нет, сир, это не совсем так…
Похоже, ее слов просто никто не услышал. Руперт и Оберон задумались, застыв в неподвижности; Титания переводила сверкающий взгляд с одного на другого; зеленые, пурпурные, синие, рубиновые огоньки плясали в воздухе, освещая испуганные личики эльфов.
Уилл Фарвелл сжал локоть девушки. Пак бочком обошел поляну и подобрался к ним.
Наконец Руперт заговорил, обращаясь к королевской чете:
— Ваши величества не принадлежат к человеческой расе. Так какое же вам дело до богословских учений?
Оберон поплотнее завернулся в прозрачный плащ, похожий на белую паутину, и по поляне вдруг промчался прохладный ветерок. Король заговорил так тихо, что его едва можно было расслышать.
— Вера, которая не терпит любви к Матери-Земле, а смотрит на Землю как на врага, которого можно топтать, насиловать, калечить, вспарывать ему чрево, сдирать с него кожу, а потом хоронить под мостовыми, засыпать шлаком и мусором… вера, которая позволяет железным машинам рыскать среди могил… такая вера принесет гибель всем.
Он опустил голову и долго молчал. Потом заговорил снова.
— И настанет время, когда мы, вместе с чудесами, деревьями и водой, умрем. Уже и теперь копоть и железо сократили наши владения.