JК
Былинка-жизнь :: Ипатова Наталия
Страница: 174 из 222 — Или покараулить с той стороны двери?
— Нет! — вскрикнула Имоджин прежде даже, чем он закончил фразу, поняв только, что он предлагает снова оставить ее одну. — Нет, — повторила она для убедительности и потеснилась. — Посиди со мной.
Слезы жалости к себе — откуда только берутся? — вновь подступили к горлу, и на сей раз их можно было не сдерживать, бессвязно припоминая все, что довелось увидеть, выслушать и пережить, пока они были врозь. Плакать в подставленное плечо, цепляясь за него скрюченными пальцами, до полного опустошения, обессилев от одного перечисления своих бед, от страха, когда он неизбежно увидит ее новое лицо при свете дня. Она привыкла видеть обращенные к себе приветливые улыбки. Но помнила и брезгливые гримасы, какими мужчины встречали лица, обезображенные куда меньше, чем ее собственное — сейчас. Ким хороший. Он сдержится. Но она ежечасно будет видеть, как он давит в себе содрогание.
— Имодж! — раздался в прерываемой всхлипами тишине самый трезвый на свете.голос. — Ты вообще давай… успокаивайся. А то ты ведь тычешься в меня, а я как-никак молодой мужик. Со всем, что от того причитается.
Имоджин от неожиданности открыла и закрыла рот.
Оказывается, она готова была выслушать бесконечное множество выражений сочувствия, а также заверений в неизбежной и скорой мести негодяям. Вливаясь в единый поток ее отчаяния, они бы и дальше размывали почву, и трясина под ее ногами была бы бездонна. Во всяком случае, высказанная вслух мысль проросла.
— Нет! — вскрикнула Имоджин прежде даже, чем он закончил фразу, поняв только, что он предлагает снова оставить ее одну. — Нет, — повторила она для убедительности и потеснилась. — Посиди со мной.
Слезы жалости к себе — откуда только берутся? — вновь подступили к горлу, и на сей раз их можно было не сдерживать, бессвязно припоминая все, что довелось увидеть, выслушать и пережить, пока они были врозь. Плакать в подставленное плечо, цепляясь за него скрюченными пальцами, до полного опустошения, обессилев от одного перечисления своих бед, от страха, когда он неизбежно увидит ее новое лицо при свете дня. Она привыкла видеть обращенные к себе приветливые улыбки. Но помнила и брезгливые гримасы, какими мужчины встречали лица, обезображенные куда меньше, чем ее собственное — сейчас. Ким хороший. Он сдержится. Но она ежечасно будет видеть, как он давит в себе содрогание.
— Имодж! — раздался в прерываемой всхлипами тишине самый трезвый на свете.голос. — Ты вообще давай… успокаивайся. А то ты ведь тычешься в меня, а я как-никак молодой мужик. Со всем, что от того причитается.
Имоджин от неожиданности открыла и закрыла рот.
Оказывается, она готова была выслушать бесконечное множество выражений сочувствия, а также заверений в неизбежной и скорой мести негодяям. Вливаясь в единый поток ее отчаяния, они бы и дальше размывали почву, и трясина под ее ногами была бы бездонна. Во всяком случае, высказанная вслух мысль проросла.