JК
Быть драконом :: Стерхов Андрей
Страница: 102 из 492Придет, мазут отмоет, пяток котлет в организм забросит, двести накатит под наблюдаемые огурчики, дочку-соплюшку – в макушку, сыну– пендель за разбитое окно и с чувством исполненного долга на диван. И в ящик. И уснет под няню Вику. Жена растолкает, застелет. А когда сама соберется, он ее грубо, но душевно – ходи сюда, родная. И снова на бок. И без снов до будильника. Вот оно – счастье. Ну почему, блин, я не человек?
Мужичонка тем временем подошел к Альбининому подъезду и лавиноопасно заорал:
– Семен! Семен, твою мать!
– Чего тебе, Вань? – свесилась с балкона второго этажа опухшая рожа.
– Семен, колись, ты когда мне сотку воротишь?
– Вань, ты это… того… не гони, а? С аванса, как часы.
– Эх, Семен, Семен, – сокрушенно покачал головой обиженный таким неверным подходом Иван. – Ты, Семен, не хрусты мои зажал. Ты, Семен, веру мою в человечество убил.
– Ваня, ты чего, а? – изумилась рожа.
– А того!
– Ты ж меня знаешь, Вань.
– То-то и оно.
Иван горестно вздохнул, смачно плюнул и, осторожно пройдя по доске, переброшенной через канаву, скрылся в подъезде.
Только дверь за горемыкой захлопнулась, во двор, подняв облако пыли, вкатилась бледная «калдина», из которой – как яркая бабочка из невзрачного кокона – выпорхнула моя подруга-ведьма.
Альбина выглядела смело, даже вызывающе. Ее макияж живописностью не уступал боевой раскраске откопавшего томагавк войны могиканина. Стриженные до «бобрика» волосы были бесстрашно выкрашены в шальной рубиновый цвет.
Мужичонка тем временем подошел к Альбининому подъезду и лавиноопасно заорал:
– Семен! Семен, твою мать!
– Чего тебе, Вань? – свесилась с балкона второго этажа опухшая рожа.
– Семен, колись, ты когда мне сотку воротишь?
– Вань, ты это… того… не гони, а? С аванса, как часы.
– Эх, Семен, Семен, – сокрушенно покачал головой обиженный таким неверным подходом Иван. – Ты, Семен, не хрусты мои зажал. Ты, Семен, веру мою в человечество убил.
– Ваня, ты чего, а? – изумилась рожа.
– А того!
– Ты ж меня знаешь, Вань.
– То-то и оно.
Иван горестно вздохнул, смачно плюнул и, осторожно пройдя по доске, переброшенной через канаву, скрылся в подъезде.
Только дверь за горемыкой захлопнулась, во двор, подняв облако пыли, вкатилась бледная «калдина», из которой – как яркая бабочка из невзрачного кокона – выпорхнула моя подруга-ведьма.
Альбина выглядела смело, даже вызывающе. Ее макияж живописностью не уступал боевой раскраске откопавшего томагавк войны могиканина. Стриженные до «бобрика» волосы были бесстрашно выкрашены в шальной рубиновый цвет.