JК
Царь мышей :: Абаринова-Кожухова Елизавета
Страница: 704 из 708 — Но нигде не сказано, что этого не может быть, потому что не может быть никогда. Восстановить храм до того, как он был разрушен, я сумел. А спасти его настоятеля — нет. И не потому не способен на такое, что не могу, а потому что... потому что все равно не могу.
Учитель замолк. Василию хотелось сказать ему что-то хорошее и доброе, как-то развеселить, отвлечь от мрачных мыслей, но, как назло, ничего в голову не приходило. В таких случаях Дубов обычно полагался на наитие — просто открывал рот и произносил что-то первое попавшееся. И почти всегда это оказывалось, что называется, «в кассу». Так же он поступил и на сей раз — и с языка сорвалась поэтическая строка, родившаяся, правда, не без участия классика:
— И Гена, парадоксов друг.
(Только позднее Василий вспомнил, что этот стишок друзья сочинили про Генку еще в школьные годы за его «заумствования»).
— Как? Как ты сказал? — встрепенулся учитель. — Парадоксов друг?!
И учитель так расхохотался, что даже очки чуть не свалились у него с носа. Лишь теперь Василий обратил внимание, что очки у учителя были точно такими же (если не теми же самыми), что и те, которые Генка носил в старших классах. Только правая дужка сломалась и была подкреплена синей изолентой. Директор же гимназии Геннадий Андреич носил совсем другие — в темно-серой роговой оправе, под цвет любимого галстука.
— Ох, ну ладно, что это я все о себе да о себе, — отсмеявшись, вновь посерьезнел учитель. — Давай поговорим о тебе.
Учитель замолк. Василию хотелось сказать ему что-то хорошее и доброе, как-то развеселить, отвлечь от мрачных мыслей, но, как назло, ничего в голову не приходило. В таких случаях Дубов обычно полагался на наитие — просто открывал рот и произносил что-то первое попавшееся. И почти всегда это оказывалось, что называется, «в кассу». Так же он поступил и на сей раз — и с языка сорвалась поэтическая строка, родившаяся, правда, не без участия классика:
— И Гена, парадоксов друг.
(Только позднее Василий вспомнил, что этот стишок друзья сочинили про Генку еще в школьные годы за его «заумствования»).
— Как? Как ты сказал? — встрепенулся учитель. — Парадоксов друг?!
И учитель так расхохотался, что даже очки чуть не свалились у него с носа. Лишь теперь Василий обратил внимание, что очки у учителя были точно такими же (если не теми же самыми), что и те, которые Генка носил в старших классах. Только правая дужка сломалась и была подкреплена синей изолентой. Директор же гимназии Геннадий Андреич носил совсем другие — в темно-серой роговой оправе, под цвет любимого галстука.
— Ох, ну ладно, что это я все о себе да о себе, — отсмеявшись, вновь посерьезнел учитель. — Давай поговорим о тебе.