Цена посвящения: Серый Ангел   ::   Маркеев Олег Георгиевич

Волосы, исхлестанные сединой, отказывались лежать пристойными прядками, пушились неровными клочками: очевидно, готовясь к головомойке в партийной инстанции, Мещеряков утром наспех помыл голову. Брился он тоже на скорую руку, о чем говорили два тонких пореза на подбородке. Время от времени он смотрел поверх головы Решетникова в окно, и тогда его взгляд делался отсутствующим, пустым и мутным, как февральское небо.

Разглядывая Мещерякова, пока шла разминка, Салин пришел к выводу, что надо на ходу менять сценарий. Брать Мещерякова было не на чем. Клиент был отмечен ненавистной всем операм печатью невербуемости. Таким идея, чужая особенно, не нужна. И пряником не заманить, их пряник — черствая горбушка, сознательно выбранная как способ избежать жизненных соблазнов. О деньгах и связанных с ними удовольствиях даже речи быть не может. Таким не страшен кнут, они и так всегда в пути на собственную Голгофу. Какой там, к черту, кнут, когда впереди маячит вожделенный крест! Власть? Исключено. Такие презирают и толпу, и властвующих над ней. Остается только работа, которой фанатично предан. Но большая часть ее творится в его внутреннем мире, куда он никого не допустит. И работать, творить , он может только для себя и ради себя самого. Значит, только сотрудничество, только союз, понял Салин.

Решетников по сценарию играл «злого следователя», мурыжа клиента едкими вопросами. Но фактуры не хватило, да и отвечал Мещеряков обстоятельно, не юля и не снимая с себя вины.