Чайка по имени Джонатан Левингстон   ::   Бах Ричард

Когда чайки увидели, что он пошевелился, со всех сторон послышались злые пронзительные крики:

- Он жив! Он умер и снова жив!

- Прикоснулся крылом! Оживил! Сын Великой Чайки!

- Нет! Говорит, что не сын! Это дьявол! Дьявол! Явился, чтобы погубить Стаю!

Четыре тысячи чаек, перепуганные невиданным зрелищем, кричали: "Дьявол!" - и этот вопль захлестнул Стаю, как бешеный ветер во время шторма. С горящими глазами, с плотно сжатыми клювами, одержимые жаждой крови, чайки подступали все ближе и ближе.

- Флетчер, не лучше ли нам расстаться с ними? - спросил Джонатан.

- Пожалуй, я не возражаю...

В то же мгновенье они оказались в полумиле от скалы, и разящие клювы обезумевших птиц вонзились в пустоту.

- Почему труднее всего на свете заставить птицу поверить в то, что она свободна, - недоумевал Джонатан, - ведь теперь каждая птица может убедиться в этом сама, если только захочет чуть-чуть потренироваться. Почему это так трудно?

Флетчер все еще мигал, он никак не мог освоиться с переменой обстановки.

- Что ты сделал? Как мы здесь очутились?

- Ты сказал, что хочешь избавиться от обезумевших птиц, верно?

- Да! Но как ты...

- Как все остальное, Флетчер. Тренировка...

К утру Стая забыла о своем безумии, но Флетчер не забыл:

- Джонатан, помнишь, как-то давным-давно ты говорил, что любви к Стае должно хватить на то, чтобы вернуться к своим сородичам и помочь им учиться?

- Конечно.

- Я не понимаю, как можно любить обезумевшую стаю птиц, которая только что пыталась убить тебя.

- Ох, Флетч! Ты не должен любить обезумевшую стаю птиц! Ты вовсе не должен воздавать любовью за ненависть и злобу. Ты должен тренироваться и видеть истинно добрую чайку в них самих. Вот что я называю любовью.