Чаша тьмы   ::   Раткевич Сергей

Конечно, поле битвы, усеянное трупами магов, отравленное мертвящими, погибельными заклятиями, пропитанное ненавистью и страхом, злобой и болью, не слишком подходит в качестве любовного ложа – но жизнь и любовь торжествуют над смертью и ненавистью так, как им хочется, и там, где им это угодно. Мнения и пожелания человеческих существ не слишком-то принимаются в рассчет.

– Ну и ну! – отдышавшись, рассмеялась Аглария. – Со мной никогда еще такого не происходило!

– Брось молоть чепуху, скажи лучше, что любишь меня, – посоветовал Курт, вновь обнимая ее.

– Люблю?! Вот еще! – возмутилась Аглария, прижимаясь к нему всем телом. – Я… я тебя ненавижу! Ты мой самый злейший враг… – нежно шептала она, а руки ее, словно мудрые странники, путешествовали по Курту, открывая все новые и новые континенты радости и наслаждения. – Я тебя ненавижу, слышишь!..

Но она уже знала правду, именно любовь защитила ее, когда Курт призвал иссушающую ненависть. А что еще может послужить щитом против ненависти? Что может быть сильнее ее окончательной безнадежности? Только любовь. И никаких других заклятий нет даже в самых древних колдовских книгах, написанных ли под светом нездешних солнц или и вовсе в кромешной тьме безмирья.

– А ты… меня любишь? – тихо спросила она.

– Когда ты не дерешься – да, – ответил Курт.

– Мерзавец! – тут же возмутилась Аглария.

– Я?!

– Да – ты!

– А не ты?

– Что-о-о?!! Ах ты…

И все повторилось.

Когда они вновь осознали свое присутствие в мире живых, то заметили наконец, что принявший человеческий облик Мур внимательно их разглядывает.

– Поучительное зрелище, – проговорил он. – Весьма поучительное.