JК
И заплакал палач... :: Дар Фредерик
Страница: 14 из 119К чему все это может привести? Если столько времени уходит на то, чтобы узнать ее имя, то скольких усилий потребуется, чтобы хоть как-то восстановить в ее памяти прошлое?
– Маргарита?
– Нет...
– Мадлен?
– Нет...
Чем больше имен мы перебирали, тем грустнее становилась она, тем короче звучали ее неизменные "нет".
– Марта?
Теперь она в ответ только покачала головой. А потом, измученная долгой пыткой, прикрыла глаза. И уснула. Я на цыпочках вышел из комнаты и осторожно, приподняв створку, чтобы не заскрипела, закрыл за собой дверь.
3
Снова очутившись в большой прохладной комнате, где завтракали другие постояльцы, я слегка растерялся. Все они были испанцы. А мне хотелось поговорить о том, что произошло, но поговорить на моем родном языке. Те же из обитателей Кастельдефельса, кто говорил по-французски, для долгой беседы не подходили. Их скудные познания в этом языке ограничивались лишь несколькими гастрономическими замечаниями.
Папаша Патрисио уплетал свой завтрак, щедро орошая каждый кусок своим любимым красным вином. Он высоко поднимал бутылку с двойным горлышком, и в глотку ему лилась ярко-фиолетовая струйка. Увидев меня, трактирщик кивнул.
– Сеньора, хорошо спать, – объявил он с довольным видом.
– Да.
– Она француженка, – счел нужным предупредить я.
Похоже, это вызвало у него облегчение.
– А-а...
– Да, да.
Я умолк.
– Маргарита?
– Нет...
– Мадлен?
– Нет...
Чем больше имен мы перебирали, тем грустнее становилась она, тем короче звучали ее неизменные "нет".
– Марта?
Теперь она в ответ только покачала головой. А потом, измученная долгой пыткой, прикрыла глаза. И уснула. Я на цыпочках вышел из комнаты и осторожно, приподняв створку, чтобы не заскрипела, закрыл за собой дверь.
3
Снова очутившись в большой прохладной комнате, где завтракали другие постояльцы, я слегка растерялся. Все они были испанцы. А мне хотелось поговорить о том, что произошло, но поговорить на моем родном языке. Те же из обитателей Кастельдефельса, кто говорил по-французски, для долгой беседы не подходили. Их скудные познания в этом языке ограничивались лишь несколькими гастрономическими замечаниями.
Папаша Патрисио уплетал свой завтрак, щедро орошая каждый кусок своим любимым красным вином. Он высоко поднимал бутылку с двойным горлышком, и в глотку ему лилась ярко-фиолетовая струйка. Увидев меня, трактирщик кивнул.
– Сеньора, хорошо спать, – объявил он с довольным видом.
– Да.
– Она француженка, – счел нужным предупредить я.
Похоже, это вызвало у него облегчение.
– А-а...
– Да, да.
Я умолк.