JК
Человек с плаката :: Шендерович Виктор
Страница: 2 из 19Он потянул носом - несло скверным запахом. Сурово нахмурив брови, человек пошел на запах, но остановился. В неясном, слабо сочившемся сверху свете, на исцарапанной стене четко виднелось слово. Человек прочел его, шевеля губами. Слово было незнакомое, не с плаката. Человек поднялся до площадки, пристально поглядел на раскрошенный патрон, на помойное ведро, вокруг которого жутковатым натюрмортом лежали объедки, и произнес:
- Грязь и антисанитария...
Голос у человека был необычайно сильным.
- ...источники эпидемии!
Сказав это, он решительно отправился вниз.
...Человек с плаката шагал по кварталу. Дождь лупил по его прямой фигуре, тек по лицу, лился за шиворот, но воспитание не позволяло ему отсиживаться в тепле, мирясь с отдельными, еще встречающимися у нас кое-где недостатками.
- Образцовому городу - образцовые улицы и дома! - сквозь зубы повторял он, и крупные, с кулак, желваки двигались на его правильном лице. Человек шел, оскальзываясь на рытвинах и перешагивая кипящие лужи, и в праведной ярости он уже не замечал разверзшихся над ним хлябей небесных.
Тщетно пытаясь сообразить, который час, Павел Игнатьевич Бушуйский протяжно зевнул, щелкнул выключателем и, почесывая грудь под байковой пижамой, открыл дверь. В полутьме лестничной клетки взору его предстали ботинки примерно пятьдесят второго размера, заляпанные грязью брюки и уходящий куда-то вверх пиджак невероятной величины.
- Грязь и антисанитария...
Голос у человека был необычайно сильным.
- ...источники эпидемии!
Сказав это, он решительно отправился вниз.
...Человек с плаката шагал по кварталу. Дождь лупил по его прямой фигуре, тек по лицу, лился за шиворот, но воспитание не позволяло ему отсиживаться в тепле, мирясь с отдельными, еще встречающимися у нас кое-где недостатками.
- Образцовому городу - образцовые улицы и дома! - сквозь зубы повторял он, и крупные, с кулак, желваки двигались на его правильном лице. Человек шел, оскальзываясь на рытвинах и перешагивая кипящие лужи, и в праведной ярости он уже не замечал разверзшихся над ним хлябей небесных.
Тщетно пытаясь сообразить, который час, Павел Игнатьевич Бушуйский протяжно зевнул, щелкнул выключателем и, почесывая грудь под байковой пижамой, открыл дверь. В полутьме лестничной клетки взору его предстали ботинки примерно пятьдесят второго размера, заляпанные грязью брюки и уходящий куда-то вверх пиджак невероятной величины.