Иерусалимский ковчег   ::   Арсаньев Александр

— Новую песню мне принес? — поинтересовался он осторожно.

Черные глаза кавказца блеснули лукавым огнем. Дмитрий Михайлович готов был сказать, что в них заплясали черти.

— А вы до чего больше нужду имеете? До песен ли?

— В смысле?

— Понравились вам записки? — осведомился в ответ бродяга.

— А что? Ты-то в том какой интерес имеешь? — покосился Дмитрий Михайлович на своего гостя с подозрением.

— А такой, — объяснил Гурам. — Дружок мой перед смертью место мне одно указал, — он выдержал значительную паузу, а затем продолжил:

— Так в том месте этих тетрадей целый сундук припрятан.

— Что же ты сразу-то не сказал?! — возмущенно воскликнул Дмитрий Михайлович.

Бродяга пожал плечами:

— Всему свой срок! — и оживленно добавил:

— Глядишь, и сговоримся за сто рублей.

— Сначала я должен собственными глазами увидеть твой сундук, — заметил Готвальд.

Гурам спорить не стал:

— О чем разговор?

Вечером Дмитрий Михайлович в сопровождении Гурама выехал за город в том самом злосчастном тарантасе, который кучер Харитон успел уже починить. Когда совсем стемнело, повозка подъехала к неказистому сараю. Кавказец зажег свечу, открыл амбарный замок и вошел под крышу. Дмитрий Михайлович последовал за ним.

— Вот! — кивнул бродяга.

Вдоль стены и впрямь стоял длинный резной сундук. Гурам приподнял тяжелую крышку. Дмитрий Михайлович подошел поближе.