Человек в лабиринте   ::   Силверберг Роберт

Может , это огромное создание шевельнется, двинется? Откашляется? Отзовется на языке, который ему доступен? Но он ничего не услышал, но ощущал многое: неторопливо, постепенно он понял, что происходит какой-то контакт, общение, беседа.

Он почувствовал, как его душа просачивается сквозь поры кожи.

Это было неприятно, но он предпочел не сопротивлятся. Он охотно раскрывался, не жалея себя. Кошмарное чудише под ним высасывало из него его сущность, словно пило из отвернутых кранов его энергию — и не могло насытиться.

— Ну, пожалуйста! — признес он, и эхо от его голоса задрожало вокруг, отражаясь, изменяясь. — Пей! Тебе нравится? Это ведь горький напиток, правда. Пей! Пей!

Колени его подгибались, и он оперся о баллюстраду, прижав лоб к ее холодной поверхности. Источнок его эманации иссякал.

Но теперь он отдавал свое «я» с радостью. Поблескивающими капельками из него выцеживалось все: его первая любовь и первое разочарование, майский дождь, страсть и боль. Гордость и надежды, тепло и холод, пот и кровь. Запах разомлевшего тела, прикосновение гладкой ухоженной кожи, гром музыки, музыка грома, бархатистость волос под его пальцами, уравнения, нечитанные на губчатом грунте. Фыркающие верблюды, серебрянные стайки крохотных рыбок, башни Второго Чикаго, бордели подземелий Нового Орлеана. Снег. Молоко. Вино. Голод. Пламя. Страдание. Сон. Печаль. Яблоки. Свет. Слезы. Фуги Баха. Шипенье мяса на огне. Смех стариков. Солнце почти за горизантом. Луна над морем. Свет иных звезд, стартующие корабли, летние цветы на краю ледника. Отец. Мать. Иисус. Полдень. Ревность. Радость.

Он выдавливал из себя все это и значительно больше.