Черти   ::   Масодов Илья

Ленин не ответил, он только прислонил к себе Клаву и погладил ее по голове. Клава обняла Ленина и прижалась щекой к его груди. Ей было горько за несправедливость: у человека, который так любит детей, только один на свете сын, да и тот без ног. "Стану Ленину вместо дочери", - решила Клава. "Все равно у меня отца расстреляли. А Варвара пусть будет дочерью своего Бога. Ленин лучше, он добрее".

- А как его зовут? - спросила Клава.

- Ваней, - тихо сказал Ленин. - А хочешь, пгямо тепегь к нему и поедем?

- Давайте, - согласилась Клава.

- Ну что ты Володя, зачем, - обеспокоилась Надежда Константиновна. - Девочка устала, она, наверное, спать хочет.

- Нет-нет, я нисколечки не устала, - заверила ее Клава, хотя ей и вправду очень хотелось спать. - Давайте поедем.

- В Гогки! - велел водителю Владимир Ильич, заметно повеселев.

"Страшный", - вспомнила Клава одинокое Варварино слово.

В Горках осень была уже при смерти. Бурые листья на деревьях прогнили до черных костей и обвалились на землю, шурша под шинами автомобиля, как бумажный ковер. Солнце не открывалось на небе, а жило где-то за границей пасмурных облаков, в ясной, свободной пустоте. Кругом застыла тишина, которая может существовать только в тех местах, где нет ничего живого. Ничто не шевелилось в молчании намокших от дождя ветвей.

Ваня Ульянов сидел в кресле, к которому приделаны были колеса, чтобы мальчика можно было катать по дому и вывозить на веранду. В комнате было темно, хотя уже наступило утро: холодные тучи пропускали слишком мало света.