JК
Цитадель автарха :: Вулф Джин
Страница: 213 из 376Нет, не кавалерия на марше и не размеренная поступь пехоты – тяжелее, чем у Балдандерса, и еще медленнее. Я открыл рот, намереваясь позвать на помощь, но тут же стиснул губы. Ведь я мог накликать на свою голову нечто еще более страшное, чем то, что я однажды разбудил в шахте обезьянолюдей.
В детстве мне часто говорили, что я лишен воображения. Если так, то в наш союз его, должно быть, привнесла Текла, ибо я без труда представил себе спускающуюся в долину стаю волков – черные молчаливые призраки, не меньше онигера каждый; я почти слышал, как они глодают ребра покойников. И тут я закричал, а потом – снова, прежде чем осознал, что делаю.
Мне почудилось, что существо, чьи тяжелые шаги я слышал, остановилось. Да, если раньше и оставались какие-то сомнения, то теперь оно точно двигалось прямо на меня. В траве что-то зашевелилось, и откуда ни возьмись выскочил маленький, полосатый как дыня фенокод, напуганный все еще незримой для меня опасностью зверек, бросился в сторону и через мгновение исчез. Я уже упоминал, что труба Эрблона смолкла. Теперь же послышался другой трубный зов, более низкий, протяжный, исполненный неистовства. На фоне сумеречного неба возникли очертания изогнутого орфиклейда. Когда музыка смолкла, орфиклейд опустился; а еще через миг прямо над собой, в три раза выше, чем находился бы шлем всадника, я увидел голову того музыканта, затмившую полированный диск луны, – куполообразную лохматую голову.
Орфиклейд вновь издал низкий, как шум водопада, звук.
В детстве мне часто говорили, что я лишен воображения. Если так, то в наш союз его, должно быть, привнесла Текла, ибо я без труда представил себе спускающуюся в долину стаю волков – черные молчаливые призраки, не меньше онигера каждый; я почти слышал, как они глодают ребра покойников. И тут я закричал, а потом – снова, прежде чем осознал, что делаю.
Мне почудилось, что существо, чьи тяжелые шаги я слышал, остановилось. Да, если раньше и оставались какие-то сомнения, то теперь оно точно двигалось прямо на меня. В траве что-то зашевелилось, и откуда ни возьмись выскочил маленький, полосатый как дыня фенокод, напуганный все еще незримой для меня опасностью зверек, бросился в сторону и через мгновение исчез. Я уже упоминал, что труба Эрблона смолкла. Теперь же послышался другой трубный зов, более низкий, протяжный, исполненный неистовства. На фоне сумеречного неба возникли очертания изогнутого орфиклейда. Когда музыка смолкла, орфиклейд опустился; а еще через миг прямо над собой, в три раза выше, чем находился бы шлем всадника, я увидел голову того музыканта, затмившую полированный диск луны, – куполообразную лохматую голову.
Орфиклейд вновь издал низкий, как шум водопада, звук.