JК
Цитатник бегемота :: Смирнов Ярослав Вячеславович
Страница: 6 из 363А может, это всего-навсего практиканты из "Штази"? Знают, что он хорошо говорит по-немецки, вот и… Хотя чего ради этот мужик допытывается, кто он такой и откуда взялся…
– Отвечайте же! –несколько нетерпеливо сказал профессор.
Ну и имечко у него, однако…
– Вы меня слышите? – повысил голос фон Кугельсдорф.
"Абер фрайлих", – подумал Иван, а вслух нехотя буркнул:
– Яволь…
А может, это просто чей-то дурацкий розыгрыш? А может…
– Ежели слышите, так отвечайте на поставленный вопрос, – раздался скрипучий до неприятности голос откуда-то из угла.
Иван сообразил, что говорит второй из оставшихся в комнате – его он не успел разглядеть. Он открыл глаза и грустно посмотрел на говорившего. Лучше бы он не смотрел. В углу, не касаясь спинки стула до невозможности прямой спиной и аккуратно положив ногу на ногу, сидел человек в черной эсэсовской форме: перчатки, кресты, значки, ремни, кобура, начищенные до зеркального блеска сапоги, из-под фуражки с серебристой мертвой головой – почему не снял убор в помещении? – холодный немигающий взгляд льдистых голубых глаз…
Обмирая, как в кошмаре, Иван смотрел на невозможного персонажа, чувствуя, что уже не сомневается в абсолютной нереальности происходящего. Шутки, похоже, закончились: Иван явственно обонял запах керосина, витавший над его личным делом…
– А это, – профессор сделал широкий жест рукой, – господин…
– Кляйн, – проскрипел эсэсовец. – Оберштурмбаннфюрер Генрих Кляйн.
Он встал со стула, и все его портупеи с сапогами заскрипели в унисон с голосом хозяина.
– Отвечайте же! –несколько нетерпеливо сказал профессор.
Ну и имечко у него, однако…
– Вы меня слышите? – повысил голос фон Кугельсдорф.
"Абер фрайлих", – подумал Иван, а вслух нехотя буркнул:
– Яволь…
А может, это просто чей-то дурацкий розыгрыш? А может…
– Ежели слышите, так отвечайте на поставленный вопрос, – раздался скрипучий до неприятности голос откуда-то из угла.
Иван сообразил, что говорит второй из оставшихся в комнате – его он не успел разглядеть. Он открыл глаза и грустно посмотрел на говорившего. Лучше бы он не смотрел. В углу, не касаясь спинки стула до невозможности прямой спиной и аккуратно положив ногу на ногу, сидел человек в черной эсэсовской форме: перчатки, кресты, значки, ремни, кобура, начищенные до зеркального блеска сапоги, из-под фуражки с серебристой мертвой головой – почему не снял убор в помещении? – холодный немигающий взгляд льдистых голубых глаз…
Обмирая, как в кошмаре, Иван смотрел на невозможного персонажа, чувствуя, что уже не сомневается в абсолютной нереальности происходящего. Шутки, похоже, закончились: Иван явственно обонял запах керосина, витавший над его личным делом…
– А это, – профессор сделал широкий жест рукой, – господин…
– Кляйн, – проскрипел эсэсовец. – Оберштурмбаннфюрер Генрих Кляйн.
Он встал со стула, и все его портупеи с сапогами заскрипели в унисон с голосом хозяина.