ДЕЛО ЧЕЛОВЕКА   ::   Герролд Дэвид

Длинные руки кторра были с двумя суставами. Жесткие, черные, насекомоподобные, они держали мальчика металлической хваткой и толкали его в отвратительную, усеянную зубами дыру. Камера схватила струю крови из груди, застывшую в воздухе алыми брызгами.

Я едва мог дышать: – Они едят свою… добычу живой?

Доктор Обама кивнула: – А теперь представьте, что это ваша мать. Или сестра.

Или племянница.

О, чудовище – я пытался уклониться, но образы сверкали перед глазами. Мама.

Мэгги. Энни – и Марк с Тимом, хотя они уже семь месяцев мертвы. Я представил остолбеневшее выражение на лицах мальчиков, рот открытый в беззвучном крике ужаса: почему я? Я представил, как это выражение искажает лицо сестры, и содрогнулся.

Я посмотрел на доктора Обама. Комок стоял в горле: – Я… я не знал.

– Немногие знают, – сказала она.

Я был потрясен и обескуражен – и, наверное, был белый, как мороженое. Я отодвинул снимки. Доктор Обама положила их в папку, не взглянув; ее глаза изучали меня. Она наклонилась над столом и сказала: – Теперь о девочке – вы продолжаете спрашивать, почему Дюк сделал то, что сделал?

Я покачал головой.

– Молитесь, чтобы не оказаться в такой же ситуации – но если окажитесь, будете ли вы колебаться сделать то же самое? Если думаете, что да, поглядите еще раз на снимки. Но стесняйтесь попросить; в любое время, когда захотите вспомнить, приходите в мой кабинет и смотрите.

– Да, мэм. – Я надеялся, что это не понадобится.