Да, та самая миледи   ::   Галанина Юлия Евгеньевна

После падения все мысли куда-то вылетели, но и остатками разума я понимала, творится что-то не то, люди, опомнитесь!

Любимый мой, если я виновата перед тобой, объяви мою вину, проведи расследование и голую выгони из своих земель, если я в чем-то нарушила закон! Натрави на меня собак, если я преступница!

Ну почему ты казнишь меня без суда и следствия?!! Ведь ты же даже не разобрался, за какие злодеяния появилась у меня эта лилия на плече?!!

Почему ты взял на себя функции Бога, ты всеведущ и всемогущ?!! Ты, который меня боготворил и целовал следы моих ног?

Почему же ты отказал мне, своему божеству, в праве, которое дается последним бродягам? В праве на правосудие?!!

Не потому ли, что изначально считал себя человеком, а меня чем-то другим?!! Женщиной – чем-то средним между животным и волшебницей? Безупречный, благородный, бесподобный де Ла Фер!

В этот день я умерла в первый раз.

Прав был Жерар, когда сказал: ты невиновна перед Богом, перед людьми с таким украшением, плече будешь виновна всегда.

Оказывается, если висишь на дереве, мир видится совершенно по-иному. До меня сквозь звон в разбитой голове доносился далекий лай собак, звук рогов. Наконец раздался ликующий сигнал победы, олень был загнан.

Удачи тебе, любимый, ты спокойно втыкал веточку, смоченную в его крови, в свою красивую охотничью шляпу. Надеюсь его седло запеченное с грибами, было нежным и вкусным, а вино на столе рядом с мясом крепким и терпким. Твои люди были, как всегда, молчаливы и послушны. Лишь пылал во дворе, нарушая гармонию, костер из моих платьев. Глупо. Их можно было просто отдать, как отдают вещи после богатой покойницы бедным людям, на радость живым.

В душе моей бушевало ядовитое пламя обиды, оно выжигало такие глупые, смешные вещи, как доброта, честность, честь. Распадались на черные дырчатые лоскуты с завернувшимися краями верность, кротость, доверчивость. Диким криком кричала, пытаясь сбить с себя бушующее пламя первая, самая чистая в жизни любовь. Ничего, обуглилась под мертвым взглядом любимого, на ее останках, превратившихся в черные угли, взметнув подолом серый пепел, заплясала сарабанду ненависть.

После смерти мамы я закрыла свою душу, загородила ее от людей.