Да не убоюсь я зла   ::   Абзалова Виктория Николаевна

Блаженны гордые, ибо они поразят богов! Позволим скромным и кротким умереть в их горе!

Элеонора сбросила свой плащ, и в отличие от остальных присутствующих на ней ничего не оказалось. Отец Жозеф потянулся за дискосом с гостией.

– Suscipe, Satanas, munus quad tibi offerimus…

– Muem suproc…

"Veni…" звучит слажено, явно не впервые исполняясь, графиня вообще уже не контролирует себя.

– С гордостью в моем сердце я воздаю хвалу тем, кто вбили гвозди и вонзили копье в тело Иисуса, Самозванца. Пусть его последователи гниют в своей скверне! – еще немного и с губ пойдет пена.

Ритуал неуклонно следует к завершению, и семикратное "Diabolus", означает переход к следующей, самой торжественной части. Двое стражей вводят Уриэля: тот не сопротивлялся, покорно позволяя разложить себя на алтаре. Его и привязывать не было необходимости: юноша был едва в сознании. Он выпил положенное вино из поднесенного священником потира, и откинул голову, опуская ресницы.

Еще не все, осталось последнее надругательство… И священник уже принял от Элеоноры жертвенный нож: когда стихнет "Nythra kthunae…" он войдет в его тело.

На избавление от смерти, Уриэль уже давно не надеялся, но губы сами собой шевелились в последней бесполезной мольбе. Не к людям.

О какой милости он просил Бога, он и сам не мог выразить, ощущая только ужас, больше смертного, и безнадежное отчаяние.

Сверху обрушилась тишина – на плиты брызнуло алым…



20.