JК
Инфернальная мистификация :: Арсаньев Александр
Страница: 7 из 48Нечисть какая-то, что ли?! Если все дело только в болезни… – Иван Сергеевич махнул рукой, – соберем лучших докторов, отправим ее куда-нибудь на воды. Исцелим мы ее, я не сомневаюсь! Но чует мое сердце, что здесь что-то не так!
– Вы стали очень подозрительны, Иван Сергеевич, – заметил я.
– Владимир тоже так считает, – неожиданно усмехнулся Кутузов, натягивая палевые перчатки.
– Вы уходите? – искренне удивился я. – Но…
– Яков Андреевич, переговорите с Олениным, – велел Кутузов, – и разберитесь, вы, наконец, во всей этой чертовщине! Считайте, что это моя личная просьба, – сказал он мне на прощание и скрылся за темно-коричневым гобеленом.
Я дернул за шнур сонетки, но вместо камердинера на пороге появилась моя прекрасная Мира в кисейном капоте с розанами. Она встревожено смотрела на меня глубокими, вопрошающими глазами, черными, как индийская ночь.
– Снова этот ужасный человек приходил? – догадалась индианка. Я так и не сумел убедить ее в том, что обязан Кутузову всем, едва ли даже не жизнью! – Почему ты не отвечаешь? – встревожено осведомилась она.
– Приходил, – я согласно кивнул.
Мира была одной из самых прелестных женщин, каких мне только доводилось видеть и знать на свете. На своей родине она слыла целительницей и гадалкой. Я по сей день благодарю Господа Бога, позволившего мне спасти ее от той жуткой участи, что ей уготовили соотечественники в Калькутте.
– Вы стали очень подозрительны, Иван Сергеевич, – заметил я.
– Владимир тоже так считает, – неожиданно усмехнулся Кутузов, натягивая палевые перчатки.
– Вы уходите? – искренне удивился я. – Но…
– Яков Андреевич, переговорите с Олениным, – велел Кутузов, – и разберитесь, вы, наконец, во всей этой чертовщине! Считайте, что это моя личная просьба, – сказал он мне на прощание и скрылся за темно-коричневым гобеленом.
Я дернул за шнур сонетки, но вместо камердинера на пороге появилась моя прекрасная Мира в кисейном капоте с розанами. Она встревожено смотрела на меня глубокими, вопрошающими глазами, черными, как индийская ночь.
– Снова этот ужасный человек приходил? – догадалась индианка. Я так и не сумел убедить ее в том, что обязан Кутузову всем, едва ли даже не жизнью! – Почему ты не отвечаешь? – встревожено осведомилась она.
– Приходил, – я согласно кивнул.
Мира была одной из самых прелестных женщин, каких мне только доводилось видеть и знать на свете. На своей родине она слыла целительницей и гадалкой. Я по сей день благодарю Господа Бога, позволившего мне спасти ее от той жуткой участи, что ей уготовили соотечественники в Калькутте.