Дальняя дорога   ::   Тупицын Юрий Гаврилович

И вдруг такая весть!

– Теодорыч, – с остатками надежды тихо попросил Лорка, – не надо так шутить, Бога ради.

– Какие, к черту, шутки! – окрысился Ревский, не совладав с собой.

Лорка хотел что-то сказать, но спазма вдруг перехватила горло и скривила губы. Разумом он уже понял и поверил, что Тима – одного из самых близких ему людей во всем мире – больше нет, но сердце бунтовало и верить отказывалось. Это противоборство чувств и мыслей корёжило, ломало психику безжалостнее и горше физической боли.

– Как? – спросил наконец Лорка. – Как он погиб?

– Утонул, – с досадой бросил Ревский, – на Гавайях.

Лорка изумлённо поднял голову.

– Тим? Он же плавал как рыба!

– Такие, как ты и Тим, так вот и гибнут, по-глупому, – угрюмо буркнул Ревский.

– Да, – невыразительно согласился Лорка, – да.

Ревский медленно, словно нехотя, рассказывал подробности гибели Тима.

– Вздумалось выкупаться в шестибалльный шторм. Его пытались отговорить, но Тим все-таки нырнул под набегавшую волну. Тело Тима так и не найдено до сих пор, но спасательный пояс, узкий поясок, обнимающий талию каждого пловца, выбросило на берег. Видимо, Тим перепутал кнопки и, вместо того чтобы включить его, расстегнул.

Ревский говорил, но Лорка почти не слушал его. Что значили эти подробности, когда Тима нет в живых?

Да, Ревский был прав. Люди опасных профессий нередко гибнут не в настоящей, боевой схватке, а вот так, по-пустому. Их трудовая жизнь проходит в особом мире постоянного нервного напряжения, где приходится рассчитывать каждый шаг.