— Ладно, давайте, — послышалось оттуда. Наружу просунулась большая пухлая рука, похожая на морскую звезду.
— Кладите сюда!
Я положил свою ладонь в ее.
— Наоборот.
Я перевернул ладонь внутренней стороной наверх.
Ее рука схватила мою.
— Спокойно.
Ее рука помассировала мою; большой палец проследил линии на моей ладони.
— Не может быть, — шепнула она.
Более спокойными движениями она ощупала бугорки под пальцами.
— Да, — вздохнула она.
И потом:
— Вы помните свое рождение!
— Откуда вам это известно?
— Наверное, вы седьмой сын седьмого сына!
— Нет, я единственный, без братьев.
— Боже. — Ее рука подпрыгнула в моей. — Вы будете жить вечно!
— Так не бывает.
— С вами будет. Не с телом. А с тем, что вы делаете. Чем вы занимаетесь?
— Я думал, моя жизнь у вас как на ладони.
Она фыркнула.
— Господи. Актер? Нет. Внебрачный сын Шекспира.
— У него не было сыновей.
— Тогда Мелвилла. 23 Незаконный отпрыск Германа Мелвилла.
— Если бы.
— Это так.
Я услышал скрип колес: от входа откатили большой груз. Двери медленно растворились.
В дальний конец комнаты укатился по паркету трон на колесиках с необъятных размеров женщиной в необъятной царской мантии из темно-красного бархата.. Гузман