Дело незележных дервишей   ::   Ван Зайчик Хольм

– Хорошо бы вас тут уже и в четверицу не было, – пробормотал вэйбин себе под нос, но так, чтобы Богдан услышал. Богдан не отреагировал. Тогда его сызнова отсканировали, и вэйбин мстительно сказал: – Калям свой здесь оставьте. Потом получите.

Это был уже явный произвол. Богдан достал свою безобидную шариковую ручку.

– А в чем дело? – спросил он, стараясь сохранять хладнокровие.

Глаза вэйбина блеснули. По тону Богдана искушенный охранник понял, что посетитель вот-вот заведется, и это его вполне устраивало.

– Калям может быть использован как холодное оружие.

Богдан сделал два глубоких вдоха и выдоха, а потом улыбнулся.

– Я и не знал. Буду иметь в виду.

И отдал ручку, мысленно с нею на всякий случай простившись.

Тогда его пропустили.

Над второй дверью, внутренней, висел написанный иероглифами категоричный приказ: «Цзиньчжи шо ханьхуа! Цзиньчжи се ханьцзы!» («По-ханьски не говорить! По-ханьски не писать!»). Богдан только головой покачал.

В старомодных коридорах управы было пустынно, тихо и сумрачно, и Богдан в первый момент растерялся. Двери, двери – массивные, обитые кожей или дерматином, и редко на какой встретишь хоть какую-нибудь табличку, чаще просто номер. Для своих. Только для своих. Но в конце концов на третьем этаже он отыскал дверь, на которой было написано: «Начальник зиндана унутренных справ».

Он вежливо постучал, но мягкая внешняя обивка двери сделала его предупредительность бессмысленной. Тогда он приоткрыл дверь.