Дело незележных дервишей   ::   Ван Зайчик Хольм

Мягкий асланiвський говорок при абсолютном знании русского наречия; искренняя озабоченность таинственным исчезновением гостей города – и не менее искренняя тревога по поводу многих прочих дел, в частности, роста межнационального напряжения и совершающихся на его основе человеконарушений… Ситуация в уезде была не простой, и морщины на лице Кучума были тому лучшими свидетелями. И лучшими свидетелями тому, что Кур-али Бейбаба действительно переживает.

И однако… однако…

Может быть, виной неприятному осадку – то, как переглядывались начальник уезда с начальником зиндана? Но как, собственно? Просто, говоря с Богданом о судьбе Жанны, Кучум взглянул поверх его головы взглядом холодным, начальственным – и тут же Абдулла произнес: «С вашего позволения, преждерожденные единочаятели, я вас оставлю. Мне нужно работать».

А что, собственно, говорил в этот момент Кучум?

А ничего, собственно. Он произнес чисто светскую, ни к чему не обязывающую фразу: «Я от всей души надеюсь, что уже сегодня ваша супруга будет найдена».

Жанна, Жанна…

Нет. Вот об этом думать – никак нельзя. Просто идет расследование. Сколько их уже было в жизни Богдана – вот еще одно. Рыдать и стонать будем позже, обнявшись, друг у друга на плече… Если, конечно, она не предпочтет это делать на плече Кова-Леви. Но об этом – тоже потом.

Почему Кучум сказал только о супруге? А Кова-Леви?

Век бы француза не видать…

Почему он не упомянул профессора? Просто потому лишь, что беседовал со мной, с мужем потерпевшей?

Почему опять пропал Баг?

Богдан, едва оставшись один, сразу попытался перезвонить напарнику.