Телеведущий. Здравствуйте. Сегодня у нас в гостях хорошо вам известный наш поэт Илья Авдотьевич Парасук. Илью Авдотьевича читатели знают, как автора, который сумел добиться невероятной точности в характеристике своего лирического героя. Как вам удалось это, Илья Авдотьевич?
И.П. Хвалиться тут не-не-нечем: ведь я сам свой лирический ге-ге-герой.
Телеведущий (зачарованно качает головой.) Как это интересно. Скажите, Илья Авдотьевич, вот вы открыто называете себя гением...
И.П. А вы не со-со-согласны?
Телеведущий. Не в том дело. Просто это немного... необычно.
И.П. (Обиженно) Какое мне дело до ваших а-а-обычаев? Я называю вещи своими и-и-именами. Я оцениваю ре-ре-результат.
Телеведущий. Интересно. И каков он?
И.П. Я, с точки зрения ве-ве-вечности, единственный представляющий и-и-интерес среди па-па-поэтов двадцатого столетия. Все остальные - шелуха, се-се-серость. Но моя беда в том, что я слишком ве-ве-велик. Современники меня не па-па-понимают. И я пишу для па-па-потомков. Пройдут тысячелетия, и, вы сами у-у-увидите - все эти ахматовы и па-па-пастернаки будут за-за-забыты, а, вот, меня будут ч-ч-чтить. И тогда основанное мною на-на-направление постпоэтизма, е-е-единственным и самым крупным па-па-последователем которого я являюсь, станет на-на-направляющим в поэзии.