День последний - день первый   ::   Амнуэль Песах

Мужчина, лежавший у его ног, братом не был. Братья - это не те, кто рождены одной матерью. Братья - те, кто рождены одной идеей. У Каина не было брата. Никогда.

- Это не брат мой, - сказал Каин, глядя на кровь. - Я не знаю, где мой брат. Разве я сторож ему?

- Ты убил, - сказал я.

- Я не успел спасти, - ответил он. - Это хуже.

И мне - мне! - пришлось согласиться. Не успеть спасти - хуже.

- Ты начнешь все сначала, - сказал я.

- Смогу?

- Если не сможешь, чего вы стоите - ты и твоя мечта?

- Меня убьют прежде. За него.

- Нет, - сказал я. - Не убьют.

Это я мог для него сделать. Отвести месть племени. Но я не мог - не хотел - отвести мук совести. Не мог - не хотел - отвести страданий.

- Иди, - сказал я, - твой род не будет проклят.

Каин смотрел в широко раскрытые глаза Авеля и видел - меня.

Во дворе кричали и что-то поджигали - кажется, соседний дом, в котором, как объявил кто-то, жила колдунья, наводившая порчу. Навстречу нам поднимался по лестнице старик Козырин, сосед с пятого этажа. Он был безумен и бормотал:

- Конец мира... бездари... так просрать... сначала нацию, потом страну, потом мир...

Он отшатнулся от Иешуа, посмотрел ему в лицо и сказал громко, с неожиданным пониманием сути:

- Ты считаешь себя Мессией, человек? Ты считаешь, что дал миру этот предел? Ничего подобного! Люди сами поставили себе предел, когда явились на свет. Есть только грех, все остальное - фу... И баста. И птички. Кода.