День проклятья   ::   Герролд Дэвид

Каждый знал о том, что о нем знает другой, и понимал, как глупо выглядим мы оба – но мы продолжали веселиться, пока не упали друг другу в объятия.

Объятия черной толстой леди – настоящие объятия, не трепыхнешься.

Я был счастлив. Она любила меня. Я мог бы остаться с ней навечно. Она смеялась, качала меня, ворковала какие-то глупости.

Я шепнул:

– Я знаю, кто ты…

– И я тебя знаю, – прошептала она.

Я оглянулся на окружавших нас, хихикнул и, повернувшись к ней, снова шепнул:

– Нам не стоит разговаривать здесь.

Она зашлась в приступе истерического хохота и прижала меня к огромным грудям.

– Все в порядке, мой зайчик. Никто нас не слышит. И не услышит, пока мы не захотим.

Она погладила меня по голове.

Сосок был около моего рта. Я поцеловал его, и она рассмеялась. Я робко взглянул на нее. Леди наклонилась и прошептала:

– Не стесняйся, мой зайчик, ты же знаешь, как твоя мамочка любит тебя. – Она подняла грудь и направила сосок мне в рот, и – на какое-то мгновение – я снова стал маленьким, в безопасности и тепле материнских рук, по-младенчески беззаботным…

– Мамочка любит тебя. Все у нас хорошо. Мамочка сказала «да». Пусть она придет сюда и обнимет тебя, зайчик…

По моим щекам снова потекли слезы. Я взглянул на «маму» и спросил:

– Зачем?..

Ее лицо было добрым, глаза – глубокими. Она убрала мои руки от лица и стерла мои слезы толстым черным пальцем.

– Мама, – снова сказал я. – Почему… ты захотела, чтобы это случилось здесь?

Мамино лицо стало грустным. Она шептала что-то, но я не понимал слов.