Денарий кесаря   ::   Дроздов Анатолий Федорович

Я отчетливо видел кровавые потеки в местах, где гвозди вонзились в кисти и ступни, но мухи почему-то не хотели пить эту кровь. Глаза Иешуа были закрыты, но я понял, что он в сознании – просто страдает молча. Над головой его была прибита доска с крупной надписью "Царь иудейский".

– Важные иудеи были очень недовольны, – сказал Теренций, заметив, что я разглядываю доску. – Кричали: "Как может царь иудейский висеть на кресте! Этот только называл себя царем!" – центурион засмеялся. – Какая нам разница? Велят – и царя повесим!

Я понял, что Пилат тонко отомстил иудеям, заставившим его казнить невинного. Поскольку я продолжал молчать, Теренций обиженно отошел. Я разглядывал Иешуа. Даже на кресте, избитый и оплеванный, он был красив. Такими, наверное, и видят люди детей бога. Какая мать его родила? Греческие боги заводили детей от жен или дочерей царей. Козма ничего не говорил о матери Иешуа, и я подумал, что она, скорее всего, обычная иудейка. Будь мать царского рода, с сыном так не обошлись бы. Интересно, есть ли у нее еще дети, или Иешуа – единственный? Отставил ли сам Иешуа потомство? На вид богохульнику было лет тридцать, иудеи женятся рано… Я забивал себе голову досужими вопросами, потому что боялся, что Иешуа посмотрит на меня, как во дворе претории. Но как ни пытался я избежать неприятного, это случилось. Иешуа внезапно открыл глаза, и мы встретились взглядами.

В этот раз в его взоре не было жалости. Только боль, страдание и повеление.