Дерни за веревочку   ::   Рыбаков Вячеслав

Но сейчас Инга уехала на пару недель к родителям, и Дима страшно тосковал — четыре года они жили вместе, но он дня без нее не мог: все это было известно. Не без помощи эффектной девушки Дима выпил больше обычного.

Она восхищались его работами. Потом они танцевали. Потом она восхищалась им. Потом они еще выпили и еще танцевали. Потом он ушел в ванную, чтобы остудить пылающее лицо и хлебнуть воды из-под крана. Эффектная девушка последовала за ним. Нежно помогла ему; заботливо, длительно поправляла и расправляла его намокшие волосы, тонкими влажными пальчиками касалась сзади его шеи и золотисто смеялась, когда он ежился и по-детски ойкал. Потом они танцевали вдвоем на темной кухне, музыка едва доносилась из комнаты, но им хватало. Она жаловалась на одиночество. Ведь никого же нет, никого. Скотство кругом! Я задыхаюсь, задыхаюсь! Ничего настоящего! А мы уже встречались, вы не помните меня? Он не помнил. Там-то и там-то — нет, не вспомнили? Ну, конечно, столько народу, вы такой знаменитый, а я простая девчонка… Я видела у Чистозерова ваше «Око». Это гениально, правда, гениально. Есть такое смешное, но очень хорошее слово: духоподъемно. Один художник так покажет правду, что повеситься хочется. А другой ту же самую правду покажет так, что хочется быть в любой грязи чистой, доброй, несмотря ни на что, потому что есть настоящее, есть, надо только его найти!.. Вот вы такой. Ради настоящего я выдержу все — и боль, и унижение… Да что я говорю! И боль будет тогда не боль, а счастье, и унижение будет не унижение, а счастье… И смотрела преданно, и они танцевали в темноте, прильнув. Дима млел, таял. Плыл.