Дети непогоды   ::   Марушкин Павел

Четвёртые же среди городской стражи имели стойкую репутацию места малодоходного. И то сказать: выходили они в сторону от крупных торговых путей, и пользовались ими, как правило, такие вот голоштанные дикари или совсем уж обедневшие горожане, которым предпочтительнее было сделать крюк, чем заплатить лишнюю монетку.

— Бай зе риверс оф Бэбилон, — во всё горло распевал Куки, — зеа ви сет даун, е, е, ви вепт, энд ви ри-мембед За-айон… Запомни, сынок, это самая бэбидонская из всех бэбилонских песенок, хоть и поётся на дурацком пиджине!

— Может, нам стоило освободить мешки? Ты же сам говорил, в Вавилоне не принято ходить, как мы, — слабо хихикая, сказал Хлюпик.

Куки, ухмыляясь во весь рот, отрицательно покачал У него перед носом пальцем.

— Не-ет, старина! Пусть лучше эта замечательная травка будет в одёжке, чем мы. Потому что эта травка — особенная, и ей одёжка гораздо нужнее, чем нам. Ты понимаешь, о чём я?

Хлюпик, тихо киснущий от смеха, кивнул. Сил говорить не оставалось. От постоянного хохота уже болели горло и грудь.

Травка и в самом деле была замечательная, хотя поначалу он, привыкший к табаку, и морщился брезгливо.

Но зато потом! После третьей по счёту трубки!

— При… преофигительная травка! — выговорил он, наконец.

Куки, мечтательно улыбаясь, окинул взглядом пейзаж.

— Знаешь, когда уезжаешь отсюда, смотришь — духи предков! Ну помойка помойкой.