Дети погибели   ::   Арбенин Сергей Борисович

– Да куда ж ты побежишь? Тебя же всякий узнает!

Антоша улыбнулся, обнажив в улыбкебольшие, неровные, тяжелые зубы.

– Не… Я придумал… – потом улыбка погасла. Антоша снова стал угрюмым и тем же механическим, лишённым модуляций голосом повторил:

– Деньги, мамо, надо…

В передней раздался шорох и скрип, и хриплый голос Аграфены произнёс:

– Яки тоби дэньги, оглашенный? Чуешь, шо сказано: нету. Сами не жрамши спать полэгли.

– Мо-олчи! – с трудом выговорил Антоша.

– А шо же мне мовчать? – повысила тон Аграфена. – Язык та мову Бог не для молчания дал!..

Антоша застонал, поднялся на ноги. Его согнутая фигура исчезла за занавеской, и тут же из передней раздался какой-то шлепок, вскрик, и – долгое, страшное мычание.

Антоша снова появился у кровати матери. Топор он вытирал о штанину арестантских штанов. Выговорил:

– Бо-ог дал… А я узял!

Мать в испуге отшатнулась, привскочила, прижалась к стене.

– Антошенька! – вскрикнула в голос. – Ты что же, а? Ты зачем так?..

Антоша, не отвечая, молча перевернул подушку. Тут же увидел жестянку. Схватил её, сунул за пазуху.

– Ты что делаешь? – закричала мать. – Хочешь, чтоб мы с голоду подохли?

Краем уха Антоша расслышал: в сенях проснулся Ефимка. Опять неладно.

– Ни, мамо… Нэ с голоду вы подохнетэ… – сказал он.

И, вскочив на постель, без особого усилия тюкнул обухом топора мать по голове.

Мать закатила глаза и повалилась на бок. Чёрная кровь стала быстро расползаться по постели.