JК
Дети сумерек :: Сертаков Виталий
Страница: 14 из 438Русая коса, круглые, румяные щёчки, намечающиеся рубенсовские формы, затянутые в лучшие итальянские туалеты. Гандлевские, владельцы трёх бутиков высокой моды, одевали дочерей исключительно в тряпки «с фамилиями». Впрочем, у Гризли к старшей дочери Гандлевских не было серьёзных претензий, она не валяла дурака на занятиях. Звёзд с неба не хватала, но конспекты вела настолько точно, что неоднократно выигрывала призы за аккуратность и ставилась в пример классу.
Сегодня у Гризли впервые возник повод для недовольства. Замечательный конспект, лауреат конкурсов, валялся перевёрнутый на углу стола. Девочка плавала взглядом по потолку, позволяя Тофику всё глубже залезать рукой ей под юбку, игриво покусывала его то за мочку уха, то за нижнюю губу. Казалось, они вообще забыли, что находятся на уроке.
Гризли закончил писать на доске, жирно подчеркнул название темы, положил мелок и вытер руки. В той школе, где он работал раньше, такие вещи происходили сплошь и рядом. Впрочем, там действовали иные правила. Там можно было, не скрываясь от зоркого ока педсовета, сконцентрироваться на трёх-пяти лучших учениках. А всевозможных оболтусов и малолетних влюблённых Гризли, ничтоже сумняшеся, изгонял с уроков. Так было проще для всех, и в первую очередь — для учительских нервов. На большой перемене Гризли почтительно прислушивался к мнению старших.
«За те деньги, что нам тут платят, — со смешком делилась усталая историчка, — я буду давать предмет, как хочу и кому хочу. А те, кто только портит воздух в классе, пусть жалуются на меня кому угодно».
Сегодня у Гризли впервые возник повод для недовольства. Замечательный конспект, лауреат конкурсов, валялся перевёрнутый на углу стола. Девочка плавала взглядом по потолку, позволяя Тофику всё глубже залезать рукой ей под юбку, игриво покусывала его то за мочку уха, то за нижнюю губу. Казалось, они вообще забыли, что находятся на уроке.
Гризли закончил писать на доске, жирно подчеркнул название темы, положил мелок и вытер руки. В той школе, где он работал раньше, такие вещи происходили сплошь и рядом. Впрочем, там действовали иные правила. Там можно было, не скрываясь от зоркого ока педсовета, сконцентрироваться на трёх-пяти лучших учениках. А всевозможных оболтусов и малолетних влюблённых Гризли, ничтоже сумняшеся, изгонял с уроков. Так было проще для всех, и в первую очередь — для учительских нервов. На большой перемене Гризли почтительно прислушивался к мнению старших.
«За те деньги, что нам тут платят, — со смешком делилась усталая историчка, — я буду давать предмет, как хочу и кому хочу. А те, кто только портит воздух в классе, пусть жалуются на меня кому угодно».