JК
Девять унций смерти :: РАТКЕВИЧ Сергей
Страница: 477 из 531Ничего, кроме ярости. Ярости, которая ушла. Кончилась. Впиталась в камни. Чтоб вновь пробудить ее, нужен клич. Могучий боевой клич.
— Жизнь… — несуществующими губами выдыхаешь ты то великое и непостижимое слово, за которое всегда сражался, то единственное, что обнимает собой все.
И это слово подымает тебя с колен. Твое знамя — ночное небо. На твоем знамени — звезды, ты просто не смеешь сдаваться!
— Вот га-ад! — потрясенно выдыхает кто-то из врагов.
— Да что он — издевается, что ли? — слышится еще чей-то голос.
— А я говорил! Двойную порцию надо было! — шипит еще один. — Умрет-умрет! Он еще всех нас похоронит…
— Таких, как вы… не хоронят. — Пляшут непослушные, вновь существующие губы. Или это только показалось, что они куда-то исчезли? — Таких как вы, ампутируют.
Шарц втянул воздух сквозь сжатые губы и сделал шаг навстречу врагам.
— Жизнь! — выдохнул он свой новый клич в их напряженно озадаченные лица.
Этот его клич прозвучал неожиданно громко. Более того — он не умолкал. Рос, ширился, дробился эхом, отскакивая от сонных сумеречных домов и заснеженных заборов.
И враги не выдержали. Подхватив своих раненых, они поспешно бросились прочь.
А клич не умолкал. Гремел топотом множества ног, гудел и звенел голосами, скрипел снегом, рвал сумерки полыхающими факелами.
Враг бежал. Покидал поле боя. А вместе с ним сгорал и плащ ярости.
— Жизнь… — несуществующими губами выдыхаешь ты то великое и непостижимое слово, за которое всегда сражался, то единственное, что обнимает собой все.
И это слово подымает тебя с колен. Твое знамя — ночное небо. На твоем знамени — звезды, ты просто не смеешь сдаваться!
— Вот га-ад! — потрясенно выдыхает кто-то из врагов.
— Да что он — издевается, что ли? — слышится еще чей-то голос.
— А я говорил! Двойную порцию надо было! — шипит еще один. — Умрет-умрет! Он еще всех нас похоронит…
— Таких, как вы… не хоронят. — Пляшут непослушные, вновь существующие губы. Или это только показалось, что они куда-то исчезли? — Таких как вы, ампутируют.
Шарц втянул воздух сквозь сжатые губы и сделал шаг навстречу врагам.
— Жизнь! — выдохнул он свой новый клич в их напряженно озадаченные лица.
Этот его клич прозвучал неожиданно громко. Более того — он не умолкал. Рос, ширился, дробился эхом, отскакивая от сонных сумеречных домов и заснеженных заборов.
И враги не выдержали. Подхватив своих раненых, они поспешно бросились прочь.
А клич не умолкал. Гремел топотом множества ног, гудел и звенел голосами, скрипел снегом, рвал сумерки полыхающими факелами.
Враг бежал. Покидал поле боя. А вместе с ним сгорал и плащ ярости.