Акула   ::   Кивинов Андрей

Никто ему сначала вопросов не задает: молча отправляют в «транзитку», где накапливаются все, кто в этот день решил «встать на лыжи». Там с ними, поочередно, беседует опер, выясняет причины и решает, в какую камеру его перевести.

Как-то по весне приводят к нам очередного постояльца. Подполковник, бывший начальник отдела, лет тридцать отработал, а ума не нажил. Заходит в камеру, трясется весь, узелок со шмотками к груди прижимает. Переживает, как его встретят. А в ментовских хатах есть такой прикол: поначалу все изображают из себя обычных зеков. Ну якобы цирики что-то напутали, не в бээсную [4] , а в общую привели.

У нас в ту пору пара человек сидели, на бандюганов похожих. Свешиваются они со шконок, смотрят на «полкана» дикими глазами и спрашивают: «Ты, дядя, типа, не мент?». Новенькому становится дурно чуть в обморок не падает, но кое-как отвечает: «Нет,! ребята, какой же я ментяра? Директор фирмы я, чисто барыга по жизни и „цветных“ сам на дух не переношу». Берут у него бумаги, читают, а там статьи — взятка и превышение власти. «Как же так, дядя? Откуда у барыги — такой милицейский набор?» Мужику совсем плохо, но продолжает оправдываться: «У меня подельник — следак из горпрокуратуры, он там что-то наблудил и пошел по делу паровозом, а меня к нему вагоном пристегнули, хотя я вообще не при делах». И продолжает, что, мол, давайте ребята жить дружно, у меня денег много, я их с собой сумел пронести так, что никто не заметал, готов преставиться за новоселье.