JК
Искушение Ворона (Черный Ворон - 7) :: Вересов Дмитрий
Страница: 295 из 344Совершенно согласен с другим поэтом:
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву опальным цветам
Голубого не отдам...
Это Пастернак. Вернее его перевод грузинского поэта Бараташвили. Попробую перевести вам на английский. В прозе, разумеется... Итак, незнакомка уходит с пошляком, Голубой остается мечтать. Дон Кихот мог бы мечтать о подвигах во имя прекрасной дамы, не выходя из дома, но он выходит и сражается с мельницами, он - идиот, но рыцарь. Вы помните у Достоевского в романе эпизод со стихами Пушкина о "рыцаре бедном"? Федор Михайлович тогда не знал, что за инициалами спрятано имя не смертной женщины, а Девы Марии, Божьей Матери. Но не в этом суть. Вы улавливаете связь? Служение до конца, до самозабвения, позабыв все, даже самого себя! И что происходит с князем Мышкиным, когда предмет его служения умирает? Он превращается в идиота, уже клинического, буквального!
Профессор скорчил такую дебильную физиономию, что студенты чуть не зааплодировали. Делох вернул себе вдохновенное лицо, поднял руку, как молодой Пушкин, и воскликнул:
- Что я хочу сказать вам относительно Достоевского и Блока. Я представляю себе Настасью Филипповну не круглолицей, статной русской красавицей. Она видится мне с тонкими чертами лица, очень бледной кожей. Что-то нервное, воспаленное есть в ее облике. И еще обязательно "перья страуса склоненные", "упругие шелка", "узкая рука"... Она очень похожа на Незнакомку Блока. И еще она, мне кажется, рыжая...
Аудитория посмотрела на рыжую, веснушчатую Макферсон. Шотландка улыбалась всей своей круглой глуповатой физиономией.
* * *
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву опальным цветам
Голубого не отдам...
Это Пастернак. Вернее его перевод грузинского поэта Бараташвили. Попробую перевести вам на английский. В прозе, разумеется... Итак, незнакомка уходит с пошляком, Голубой остается мечтать. Дон Кихот мог бы мечтать о подвигах во имя прекрасной дамы, не выходя из дома, но он выходит и сражается с мельницами, он - идиот, но рыцарь. Вы помните у Достоевского в романе эпизод со стихами Пушкина о "рыцаре бедном"? Федор Михайлович тогда не знал, что за инициалами спрятано имя не смертной женщины, а Девы Марии, Божьей Матери. Но не в этом суть. Вы улавливаете связь? Служение до конца, до самозабвения, позабыв все, даже самого себя! И что происходит с князем Мышкиным, когда предмет его служения умирает? Он превращается в идиота, уже клинического, буквального!
Профессор скорчил такую дебильную физиономию, что студенты чуть не зааплодировали. Делох вернул себе вдохновенное лицо, поднял руку, как молодой Пушкин, и воскликнул:
- Что я хочу сказать вам относительно Достоевского и Блока. Я представляю себе Настасью Филипповну не круглолицей, статной русской красавицей. Она видится мне с тонкими чертами лица, очень бледной кожей. Что-то нервное, воспаленное есть в ее облике. И еще обязательно "перья страуса склоненные", "упругие шелка", "узкая рука"... Она очень похожа на Незнакомку Блока. И еще она, мне кажется, рыжая...
Аудитория посмотрела на рыжую, веснушчатую Макферсон. Шотландка улыбалась всей своей круглой глуповатой физиономией.
* * *