JК
Дикий Порт :: Серегин Олег
Страница: 182 из 641Ты хранила его, но он тебе не принадлежит.
«Где он?! – хочет крикнуть старейшина, – где он, белый червь, которому ты кладешь голову на колени? Х’манк твой хозяин и ты называешь себя вождем людей?!»
Но она молчит.
Тяжкая тишина плывет над домом собрания.
Наконец, Цмайши встает и скрывается в доме.
Миру не суждено пасть в громе и свете. Мир тихо истлеет, станет желтой летящей пылью. Новым людям не понадобится сказка о Ш’райре, герое, бьющемся с богом для отрады своего сердца.
Пусть она презирает выродка, но не почтить ожерелье своего брата она не в силах. Цмайши несет его на вытянутых руках, и подвески почти не колышутся, храня тишину. Запах беспокойства втекает в ноздри старейшины; какой-то миг она радуется, что выродок выдал себя, но потом понимает – запах идет с другой стороны, это люди ее дома…
Все равно. Уже все равно.
Ожерелье вождя на груди Л’тхарны.
Восходит солнце, и изысканный свет кутает синие плечи вулкана, забывшегося тревожным сном. Спустя полчаса во льдах вершины ненадолго запылает ослепительная корона – чтобы сорваться и вознестись в небо дневным светилом. Нынче свежо; ясно виден не только пик Такахаси. Присмотревшись, над морем можно различить и вздымающиеся береговые скалы острова Сиру.
Должно быть, если подняться в горы повыше, на востоке явится из волн берег материка. Но Город уже не различить простым глазом. Тем паче – тонкую иглу устремленной к небесам башни.
«Где он?! – хочет крикнуть старейшина, – где он, белый червь, которому ты кладешь голову на колени? Х’манк твой хозяин и ты называешь себя вождем людей?!»
Но она молчит.
Тяжкая тишина плывет над домом собрания.
Наконец, Цмайши встает и скрывается в доме.
Миру не суждено пасть в громе и свете. Мир тихо истлеет, станет желтой летящей пылью. Новым людям не понадобится сказка о Ш’райре, герое, бьющемся с богом для отрады своего сердца.
Пусть она презирает выродка, но не почтить ожерелье своего брата она не в силах. Цмайши несет его на вытянутых руках, и подвески почти не колышутся, храня тишину. Запах беспокойства втекает в ноздри старейшины; какой-то миг она радуется, что выродок выдал себя, но потом понимает – запах идет с другой стороны, это люди ее дома…
Все равно. Уже все равно.
Ожерелье вождя на груди Л’тхарны.
Восходит солнце, и изысканный свет кутает синие плечи вулкана, забывшегося тревожным сном. Спустя полчаса во льдах вершины ненадолго запылает ослепительная корона – чтобы сорваться и вознестись в небо дневным светилом. Нынче свежо; ясно виден не только пик Такахаси. Присмотревшись, над морем можно различить и вздымающиеся береговые скалы острова Сиру.
Должно быть, если подняться в горы повыше, на востоке явится из волн берег материка. Но Город уже не различить простым глазом. Тем паче – тонкую иглу устремленной к небесам башни.