Дитя в небе   ::   Кэрролл Джонатан

Наконец, потерпев поражение в поединке с рубашкой, она просто перекинула ее через плечо и снова уселась на постель. Я взял ее за руку.

— Обещаешь всегда оставаться моим другом, а, Саша?

— Обещаю.

— Даже если нам больше никогда не доведется делать этого!

— Мы по-разному к этому относимся. Я могла бы двадцать лет состоять в счастливом браке, и все равно без колебаний улеглась бы с тобой в постель. Я люблю тебя, Уэбер. А с людьми, которых я люблю, я сплю.

— А что бы ты сказала мужу?

— Не знаю. Может, и ничего.

Выходя из комнаты с беззаботно перекинутой через плечо рубашкой, она страшно напомнила мне героиню одной из картин Боннара: бледно-розовый цвет, кремовые, плавные изгибы тела и легкий взмах ладошкой на прощание.

Доминика и его жену Микки я заснял выходящими из машины.

— Какого черта ты делаешь, Уэбер? Это-то ты зачем снимаешь! Погоди-ка! — Он выпрямился, пригладил волосы руками и оправил свою гавайскую рубаху. — Нет, это не рубашка, а черт знает что! Микки купила. О'кей, теперь давай, крути.

Я повел их на задний двор, где собрались остальные.

— А камера тебе зачем?

— Пытаюсь снова привыкнуть ею пользоваться.

— Ты хочешь заснять праздник?

— Частично.

Похоже, барбекю изобрел американец. Я, конечно, знаю, что человечество жарило мясо на огне десятки тысяч лет, но американцы превратили это в настоящую религию.

Хотя о моих фильмах писало множество критиков, ни один из них не заметил, что в каждый из них я, так или иначе, всовываю барбекю.