Дни Кракена   ::   Стругацкий Аркадий

- Олешко, ужасно сморщившись, принял при помощи Костенко сидячее положение. Новиков подтащил диверсанта ближе и направил ему в лицо луч фонаря.

- Нихондзин да ка? [3]

- Со дэс, - с угрюмой покорностью сказал японец. - Эйго мо дэкимас [4] .

- Сорэ на… бэнри да [5] . Ребята, вы его обыскали?

- Так точно, товарищ капитан. Вот, пистолет я у него отобрал, нож, сухари, бутылка с чем-то, фонарик. Больше ничего нет.

- Прелестно. Теперь нужно выбираться. Дорога известна?

Новиков и Костенко переглянулись.

- Выберемся как-нибудь, - неуверенно сказал Новиков.

- Внизу никак не пройти?

- Никак, товарищ капитан. Вода кругом. Я последним поднимался, так мне чуть не по шею было. И откуда ей взяться, скажи на милость…

Олешко указал на диверсанта.

- Он знает. Это… его рук дело. Погодите, я с ним поговорю.

Исполнились его “романтические бредни”. Раненый, измученный, сидит он в самом сердце зловещего подземного лабиринта и допрашивает только что пойманного при его участии диверсанта. Олешко внимательно разглядывал обтянутое заросшее лицо японца. Черный рот устало раскрыт, лоб испачкан запекшейся кровью, губы потрескались, а глаза, холодные, жесткие, безжалостные, они прячутся под набрякшими веками, словно боятся выдать страх и ненависть. Лицо врага.

- Кто вы?

- Я уже имел удовольствие сообщить вам, что я офицер и дворянин.

- Ваше имя?

- Это не имеет значения, с вашего разрешения.