Дни знамений   ::   Керр Катарина

Неделю напролет замок и город предавались буйному веселью; потешные бои, пиры, состязания певцов, шествия торговых гильдий, снова пиры, гонки ладей в гавани ипляски на городских площадях… Куда бы ни направлялся король, туда же направлялись и Серебряные кинжалы, в качестве личной почетной охраны, разряженные в рубахи с гербом Кермора и алые плащи, – знаки нежданно доставшегося им высокого положения. Поскольку королю полагалось являться на каждом увеселении, хотя бы ненадолго, отряд все эти теплые весенние дни словно плыл за ним на волне опьянения и смеха. Лишь Маддин не желал присоединяться к общему веселью, он проходил сквозь ликующие сборища, словно привидение, совсем не улыбаясь, изредка произнося два-три слова. Частенько он напускался с бранью на Браноика, который не отходил от него ни на шаг, а потом сразу же извинялся.

Но даже в угаре горя он отчетливо понимал, что особую боль причиняет ему именно простая и ясная мысль о том, что со временем и эта боль пройдет; время траура окончится, и Эйтан станет лишь воспоминанием, оживающим только в хвалебной песне, сочиненной его другом-бардом. Урывая немного времени в перерывах между праздниками, он работал над горханом и даже обращался за советом и помощью к королевским бардам, которые находили его попытки преуспеть в ученой поэзии по-детски наивными и трогательными.

Однажды рано утром, на заре, когда и Браноик, и король еще спали, Маддин пробрался в укромный уголок двора и устроился на куче пеньковых мешков, чтобы настроить арфу.