До поворота (Кровавый Крым)   ::   Якимец Кирилл

Волна захлестнула темноту, лишив ее устойчивой прямоугольности, смазала звезды, перемешала друг с другом гладкую землю и такой же гладкий прудик, по которому метались таракановые раки... Только темные фургоны стояли на месте, нос к носу, и казались слепыми. Они спали. - Завтра же возвращаемся в Москву! - Нет. "А ведь мы действительно подобрали ее почти сразу после молоковоза!" Всеми покинутый бидон стал рыть землю, пытаясь вернуть обратно молоко. Его горло было перерезано и оттуда все время что-то выплескивалось, земля не хотела отдавать молоко и перебрасывала его на небо, а бидон злился и смешно прыгал по млечному пути, откуда капли молока сыпались обратно в дорожную пыль. Они были ярко-красные и пачкали его рубашку. Слава стал ругаться на бидон, но тот послал его очень грубо, матерно, голосом брата. Утро появилось неожиданно, как холодный пинок под ребра. Безжизненным блинчиком лежал туман, в котором залипли птичьи голоса: много-много птичек запекли в пирог, семьдесят синичек, сорок семь сорок... Трудно непоседам в тесте усидеть... Улетели пташки, упорхнул медведь... Пернатый друг... Так! Где Мила?! Слава с трудом вылез на неуютный, промозглый воздух. Костер горел, как будто ночи не было вовсе, а сразу начался рассвет. Заметив черный силуэт сумки, на мокрой, заботливо выстиранной рубашке лежала желтая зубная шетка и тюбик зеленой пасты "Экстра", он поморщился: надо-надо умываться по утрам... Всем надо умываться, все - грязные! У кромки воды Мила, скользя по чавкающей, черной земле, пыталась отполоскать свои носки, но вода была уже мутной. А лезть глубже Мила не хотела почему-то.