Исповедальня   ::   Сименон Жорж

 — А куда, по-твоему, я могла приткнуться? Ты хоть раз задумался об этом? Жены местных врачей, с которыми дружит твой отец, не любят меня, и я плачу им той же монетой.

Мещанки, они живут по убогим принципам, которые сами же первые и нарушают при условии, что никто ничего не узнает.

Если я и говорила тебе о Наташе…

Она опять замолчала, словно хотела уточнить свою мысль, найти нужные слова.

— Я не равнодушна, не расчетлива. И тем не менее во мне есть что-то от Наташи. Сложись все иначе, моя жизнь, вероятно, стала бы похожей на Наташину. Мне тоже пылко хочется жить. Нет, не совсем так, скорее, жажда…

— Ты жалеешь?

— Теперь не знаю. Я люблю вас обоих, Андре, и, верь: здесь я не способна солгать. Твой отец мне не верит. Иногда ему кажется, что я его ненавижу, и порой я действительно ненавижу его.

Я не сержусь за то, что он сделал меня женой дантиста. Я не сержусь на него и за те годы, как говорят, лучшие годы, которые прожила с ним чуть ли не в нищете.

Я измучилась, постарела раньше времени. Почему ты так смотришь на меня?

— Как?

— Словно боишься того, что сейчас узнаешь.

— Я не боюсь. Я просто устал.

— А я забралась к тебе на чердак со своими откровениями, да? Но пойми, ты должен, ты обязан все знать.

Ладно, пусть твой отец заблуждается на мой счет. Я уже давно к этому привыкла и потеряла надежду изменить его мнение. Но ты мой сын. Я носила тебя в своей утробе, кормила грудью сколько могла, хотя была совершенно измотана. О чем я говорила, когда ты перебил меня?

— Я тебя не перебивал.